Новый швейцарский Робинзон

Но как же удивились мы и как расхохотались, когда в животном, которому собаки с обеих сторон заступили дорогу, мы узнали нашу домашнюю свинью, которая, освободившись от своих шумливых преследователей, подошла к нам и даже пыталась ласкаться.

Само собой разумеется, что Эрнест подвергся почти бесконечным насмешкам за ужас, который овладел им при виде страшилища. Наши шутки продолжались бы, если б трусишка, успокоившись, не обратил наше внимание на маленькие яблочки, найденные им в траве.

Фриц, с обычной ему привычкой судить о предметах по первому взгляду, выразил опасение, чтобы это не были плоды маншинеля, о котором я недавно говорил и от ядовитых плодов которого предостерегал детей. Но так как свинья отнюдь не отказывалась от найденных плодов, то я решил отложить суждение о них до того времени, когда будет известно и мнение Кнопса. И потому я собрал несколько штук этих плодов и представил их нашему маленькому оценщику.

В это время Жак, который также отправился искать воды, возвращаясь, закричал нам.

— Папа, папа! Я встретил крокодила!..

— Крокодила! — повторил я со смехом, — в месте, где мы не можем найти капли воды! Ты, дружок, сошел с ума!

— Уверяю тебя, папа, — возразил совершенно испуганный ребенок, — он лежит там, растянувшись на скале и греясь на солнце.

Еще более убежденный в том, что мой ветреник болтает вздор, я отправился с Фрицем к указанному месту и не замедлил признать, что животное, сочтенное Эрнестом за крокодила, было большая зеленая ящерица, называемая игуаной, которая, хотя довольно велика, опасна только тогда, когда бывает раздражена, и которой мясо очень ценится индейцами.

Фриц, по своей всегдашней привычке, уже прицелился в животное.

— Торопишься, — сказал я, поднимая его оружие, — игуана очень живуча, и ты можешь потерять заряд и прогнать животное, которым, мне кажется, мы можем овладеть, благодаря его сну.

Я срезал в кустах хлыст и к концу его привязал бечевку со стягивающейся петлей. Взяв его в левую руку, а в правую палочку, я осторожно приблизился к ящерице, которая продолжала спать. Когда я подошел к ней на длину хлыста, я, к великому изумлению детей, принялся насвистывать знакомую мне песенку.

Игуана проснулась, стала с удивлением озираться и, по-видимому, жадно прислушивалась к раздававшимся звукам. Я продолжал свистеть, и хотя моя музыка не могла быть очень гармонична, я вскоре увидел, что животное впадает в какой-то судорожный восторг. Воспользовавшись этим его состоянием, чтобы накинуть игуане петлю на шею, я сильно дернул за бечевку, и петля стянула нашу новую добычу.

Дети подняли радостный крик и сильно изумлялись способу, которым я овладел игуаной.

Я сознался, что только прибег к средству, весьма употребительному в Западной Индии.

Так как мы не намерены были бросить свою добычу, то я взвалил игуану себе на спину. Жак, желая помочь мне, поддерживал хвост ящерицы. В такой обстановке я походил на восточного государя, идущего в сопровождении пажа, который несет конец его плаща, унизанного изумрудами.

Жена, которую мы оставили одну с Франсуа, начинала тревожиться нашим отсутствием; она слегка побранила нас и удивилась тому, что мы возвращались без воды; но вид игуаны оправдал нас.

Когда мы рассказали подробности своей охоты, жена сообщила нам, что во время нашего отсутствия найденные нами и положенные под деревом подозрительные плоды соблазнили Кнопса, что он украл несколько штук и с удовольствием съел их.

Я сам поднес одно яблоко нашей дрохве, которую мы привязали к дереву, и она жадно проглотила плод. Это убедило меня, что мы могли без опасения есть найденные плоды. Они показались всем очень вкусными, и я пришел к заключению, что мы нашли гуявы, весьма ценимые жителями Западной Индии.

Однако гуявы не могли утолить нашего голода, возбужденного прогулкой, и потому мы должны были прибегнуть к запасам, взятым нами из Соколиного Гнезда, так как варить Жакового рака было уже некогда.

Несколько подкрепив свои силы, мы стали собираться в обратный путь. Время было до того позднее, что мы порешили оставить на месте сани, на которые жена и Франсуа сложили всю вновь изготовленную посуду. Мы только посадили на осла маленького Франсуа, который начал уставать, и взвалили игуану и несколько уже высохших штук посуды.

По прибытии к Соколиному Гнезду, Франсуа поспешил развести огонь, и мать подвесила над очагом кусок игуаны и бросила в золу картофель. Мясо игуаны показалось нам вполне заслуживающим свою славу прекрасной пищи.

XVI. Тетерева. Волк. Гнездо попугаев. Резина

На другой день я отправился с Фрицем под предлогом захватить остальную приготовленную нами посуду, в самом же деле с целью проникнуть за цепь скал и узнать протяжение страны, куда мы были выброшены. Кроме собак, мы взяли с собой только осла.