Новый швейцарский Робинзон

Однажды, вечером, когда мы возвращались со сбора картофеля, мне пришла мысль отпустить жену и двух младших сыновей одних в Соколиное Гнездо, а самому с Фрицом и Эрнестом отправиться в дубовый лес, чтобы добавить к дневной добыче запас желудей. Мы так и сделали. Фриц гордо ехал верхом на онагре, а Эрнест нес на плече обезьянку.

У нас были пустые мешки, которые мы предполагали наполнив свезти домой на онагре, чтобы постепенно приучить его к услугам подобного рода, так как до сих пор он не давался в упряжь.

Пробравшись в чащу леса, я привязал Легконогого к дереву, и мы ревностно принялись наполнять мешки, что сделали очень скоро, благодаря обилию и легкости сбора. Когда мы занимались этим, наша обезьяна внезапно бросилась в ближние кусты, перед которыми она несколько минут перед тем уселась настороже. В кустах мы услышали птичьи крики и хлопанье крыльями, что заставило нас подозревать борьбу между Кнопсом и какой-либо птицей.

Эрнест, стоявший ближе других к кустам, осторожно подкрался и закричал: «Фриц, иди сюды; здесь гнездо, полное яиц. Возьми его, а я подержу Кнопса, который хочет угоститься ими. Да и птица убежит».

Фриц поспешил в кусты, и несколько минут спустя вынес канадскую курочку, по которой он, несколько дней перед тем, дал промах. Я помог ему связать птице лапы и крылья и радовался ценному приобретению для нашего птичника. Эрнест, устранив Кнопса, вышел со шляпой, полной яиц и прикрытой листьями, похожими на листья косатиков. Показывая свою находку, он сказал:

— Я захватил и несколько листьев, из которых было сделано гнездо; они походят на копья, и Франсуа может играть ими.

Мы взвалили полные мешки на спину онагра, оставив, впрочем, место для Фрица, обыкновенного седока онагра. Эрнест нес яйца, я курицу, и мы направились к Соколиному Гнезду.

Жена очень обрадовалась нашей добыче. Она так заботливо ходила за канадской курочкой, что последняя снесла несколько яиц и, когда они были оставлены ей, вывела нам дней через двадцать такое же число цыплят.

Спустя некоторое время, когда мечевидные листья, которыми играл Франсуа, засохли и валялись около нашего дерева, Фриц, желая, вероятно, позабавить своего младшего брата, сказал ему:

— Вот, из твоей прежней игрушки мы сделаем плетки, чтобы подгонять скот. — И, разорвав один из листьев вдоль на три или четыре полоски, он стал сплетать их в длинный кнут. Случайно я смотрел на эту работу. Заметив гибкость и крепость полосок, я внимательнее рассмотрел растение и с радостью признал в нем формий, или так называемый новозеландский лен (Phormium tenax), растение, которое индейцам хорошо заменяет наш европейский лен.

Радость мою, конечно, вполне разделила и хозяйка, которая воскликнула: — Это лучшее из открытий, какие мы сделали до сих пор. Наберите мне побольше этих листьев, и я изготовлю вам рубашки и другую одежду. — Она, добрая, забывала, какой долгий труд обращает волокнистые растения в ткани.

В то время, когда я напомнил ей об этом, чтобы предупредить грустное разочарование, часто следующее за слишком пылкими надеждами, Фриц сел на онагра, Жак на буйвола, и оба, не говоря нам ни слова, пустились вскачь по направлению к дубовому лесу.

Спустя четверть часа мы увидели их возвращающимися. Подобно фуражирам они привесили по обоим бокам своих вьючных животных по огромной вязке формия, который и сложили к нашим ногам.

Я поблагодарил их за рвение и обещал жене, что каков бы ни был исход наших попыток, мы постараемся извлечь из нашего льна наибольшую пользу.

— Прежде всего, — сказал я, — мы займемся мочкой льна.

— В чем же состоит она? — спросил Фриц.

— Лен или пенька подвергаются попеременно сырости и теплому воздуху, чтобы растение подверглось некоторой степени гниения. Тогда и наружная кожица, и мягкая части растения легче отделяются от длинных крепких волокон, так как связывавший их растительный клей распускается в воде; затем стебли мнут и треплют, а волокна выделяют.

— А сами волокна разве не гниют наравне с остальными частями растения? — спросил Фриц.

— Они и сгнили бы, если б продолжить мочку дольше необходимого срока. Но крепость волокон делает этот случай очень редким. Притом же опасность в значительной степени предупреждается еще тем, что волокна не подвергают солнечной теплоте, а оставляют в воде до надлежащей степени гнилости стеблей.

Жена советовала, по причине большой жары в этой стране, употребить последний способ мочки и указала болото Краснокрылов, как весьма удобную для него местность. Мысль была хороша, и на другой день, утром, мы впрягли нашего осла в тележку, на которую наложили вязки льна. Франсуа и Кнопс поместились на этом мягком сиденьи. Мы шли позади, с лопатами и кирками.

По прибытии на место, мы разделили вязки на небольшие пучки, погрузили их на дно и наложили на них камни.