Новый сладостный стиль

Вдруг Александр увидел первого стоящего человека в этой тусовке. Кэссиди Рейнолдс! Эта широкоскулая квадратная ряшка была замечена в московском Доме кино еще в шестидесятые годы. Знатоки немедленно выделили его из толпы стреляющих с бедра ковбоев. Смотрите, как он ходит, Кэссиди Рейнолдс! Как он смотрит, как он молчит, этот Кэссиди Рейнолдс! Жаль, что у меня нет такого Кэссиди Рейнолдса на главную роль, говорили друг другу молодые режиссеры «новой волны», Тарковские и Кончаловские. Выбрав кого-нибудь на пробах, они обычно поясняли: максимальное приближение к Кэссиди Рейнолдсу.

Саша Корбах смотрел на этого типа в трех шагах от себя. Голливуд еще не произвел подходящего сценария для этого парня. У них и подходящего режиссера нет для него. Он еще не сыграл своей главной роли и вряд ли когда-нибудь сыграет; Кэссиди Рейнолдс! Этот тип тогда по каким-то причинам казался воплощением мужского идеала для советских и польских киношников поколения шестидесятых. Я себе никогда не прощу, если не поговорю с ним.

– Хей, Кэссиди, меня зовут Саша Корбах, как дела?!

Рейнолдс с опущенными брылами, желудок и почки в состоянии постоянной дрожи, смутно видел перед собой незнакомца со стаканом чего-то мучительно желанного, запрещенного. Физиономия его, знаменитая в кругах Восточной Европы, давно уже превратилась в японскую гейшу пенсионного возраста, от былой походки остался только откляченный задок, который он пытался таскать с достоинством, как военный преступник на борту линкора «Миссури».

– Гоу, гоу, – выдавил он из себя и показал большим пальцем себе за спину: сваливай, мол, незнакомец!

– Эх ты, мудила грешный, – сердечно сказал Корбах. – Ты думаешь, что я к тебе как к знаменитости клеюсь, а я к тебе как к миражу юности клеюсь, понял? Тебя вся наша «новая волна» в Москве почему-то обожала: и Высоцкий, и Тарковский, вот как было дело!

Рейнолдс ни о какой «новой волне» никогда не слышал, а Высоцкий и Тарковский вообще проскочили в его мутной башке, как шелест шин. Единственное, что застряло, было часто повторяемое «как». По простоте своей сельской души он принял это за «cock», и это вызвало слабенькую реакцию в тесте лица.

– You’re cock yourself, – промямлил он незнакомцу.

Фу, бля, Корбах с шумом выдохнул воздух. Еще один призрак отправился в графство Мальборо! Если ты в таком хуевом состоянии, зачем таскаешься по тусовкам, Кэссиди? Лежал бы дома, сосал бы телевизор.

Обойдя кумира юности, Алекс снова оказался на краю пузырящегося бочага. Вдруг нога поехала от изумления: из джакузи вылезал очень хорошо известный москвич Аврелий, автор многосерийного сериала «Алтай, мой Алтай», лауреат премии Ленинского Комсомола. Подтянувшись, он некоторое время висел на руках, словно для того, чтобы общество могло полюбоваться широченным размахом плеч и здоровенным, с ладонь, православным крестом, прилипшим к волосатой грудине. В курчавой бороде зиял хохочущий рот, пара золотых коронок представляла все еще солидные фонды СССР. Толчок, и Аврелий в вихре брызг выскакивает из джакузи. Сашка! Бросается в экстазе, не стряхнув сперматозоиды и подтеки с тампаксов, подцепленных в горячей лоханке. Объятие. С каких это пор советские люди с таким жаром бросаются к врагам народа? Сашка Корбах, греби меня в нос, вот так встреча! Вот так кукарача! Какая еще, к черту, кукарача? Ну, просто рифма – встреча-кукарача! Ну как ты, ну как ты? Ю ар как ерселф![145] Подожди, дай-ка штаны надену! Жду с нетерпением. Влезает в штаны «Версаче», натягивает на голый торс пиджак «Гуччи». Да ты хоть крест-то заправь, балда Аврелий! Э, Сашка, да ты, я вижу, отстал от тренда! От чего я отстал? От нового направления. Давай выпьем за встречу, нас мало, нас, может быть, двое, помнишь?! Нет-нет, вас больше, значительно больше.

Аврелий тащит Корбаха к буфету. На ходу берет каких-то женщин за зады, демонстрируя недремлющее, как КГБ, советское либидо. Мокрое пятно на его пиджаке меж лопатками напоминает Остров Крым. Тебе хвост омара и мне хвост омара! Бери еще! Бери три хвоста омара сразу! Видишь, я бутылку зажал? Это «Столи», она завоевывает весь мир. Соу уот?[146] Соу суй ит в рот! Этот Краппивва – миллиардер, фак его суп! Давай выпьем, Сашка, за наше поколение, за новую свободу, фак ее вымя! Так что, свобода для тебя – это корова, подонок Аврелий? Да, это корова! Врешь, расфакованный фак, свобода – это крылатое существо, это новый сладостный стиль! Здорово, давай выпьем за это!