Новый сладостный стиль

Мандельштам – это монгольфье
Цикада – это цикута
А Сократ, стало быть, крем-суфле

Пути рифмовки неисповедимы.

Как по кочкам, тащишься по слогам
И воздвигаешь Колонну Вандома
У входа в мишурный балаган.

В форточку видишь ночную площадь,

Блики и промельки клоунских морд.
Там голубая, в яблоках, лошадь
Медленно ввозит твой «Амаркорд».

Выпьешь винишка, Апокалипсис

Высчитать выйдешь на старый балкон.
Вместо ответа ворохи листьев
В шорохе грянут с небесных Балкан.

Часть XII

1. Серебро Очичорнии

Ну, вот и докатились до штата Очичорния, что вклинился своими обширными угодьями в карту Америки, потеснив Калифорнию, Орегон и Неваду. Начинается разгул авторского произвола, скажет утомленный читатель, и ошибется. Тут у нас полифония вовсю гуляет, персонажи дуют всяк в свою дуду, какие уж тут авторские произволы. Даже сам штат Очичорния появился у нас совсем случайно – в связи с прокручиванием старой пластинки Луиса Армстронга в джук-боксе[255] «Международного Дома Блинов»: старый «Сачмо» упорно рифмовал «Очи чорные» с Калифорнией. Мы и опомниться не успели, а новая земля уже претендует на полноправное участие в союзе штатов, уже, видите ли, гордится своими просторами и столицей Лас-Пегасом; в общем, нравится – не нравится, стала литературной реальностью в данный закатный час под потрясающими небесами пустыни с контурами деревьев-джошуа и пробегающими силуэтами страусов.

Что за странное существо этот страус, не сравнишь его ни с орлом, ни с лошадью, да и откуда он тут взялся в таком количестве? Впрочем, об этом позднее. Пока что скажем лишь, что мощные, хоть и бессмысленные, марш-аллюры этих существ придавали закатной пустыне какой-то древний вид, хоть и видны были на горизонте стеклянные верхи города Лас-Пегас.

А вот и еще одна странность, диковинный экипаж, что сворачивает с обычной американской столбовой дороги на узкую проселочную, ведущую к призрачному Свиствилу, городу заброшенных серебряных рудников. Некогда бурлил этот Свиствил, но потом заглох, поскольку серебро иссякло. Сотню лет пролежал в забвении, а потом опять забурлил туристами и снова заглох, поскольку иссяк туристический интерес к такого рода курьезам. Массовая утонченность ныне распространилась среди публики, ей теперь Вермеера или Вивальди подавай, бородатые полубандиты с пистолетами приелись. Странный экипаж, однако, упорно катил к пустому городку. Был он сварен из двух мало похожих друг на друга автомобилей. Передняя часть представляла собой лимузин «кадиллак», а задняя – кузовок «форда-эксплорера» с террасой вместо крыши. Странная колымага, ей-ей, остается только гадать, по заказу так сделали или по ошибке.

Теперь об экипаже данного экипажа. За рулем сидел Тихомир Буревятников. Без ритуального головного убора и с отцепленными крыльями он выглядел в этот час как обыкновенный американский гражданин, лишь немного уклоняющийся от уголовной ответственности. Рядом с ним на широком сиденье рядком располагались два его друга, Умник и Дурак. У одного уши были, как всегда, на макушке, у другого висели лопухами. Как он хорош, этот Буревятников, думал Дурак. Только ему отдам пальму первенства среди людей и птиц! Жаль, что не всегда благоразумен наш красавец, думал Умник. Вчерашний взрыв ворот страусовой фермы мог стоить нам с Дураком наших хвостов, а сам Тих мог лишиться всего, что закопал в разных местах.

В задней части экипажа, то есть на террасе, еще два пассажира играли в шахматы. Здесь было довольно уютно. Среди слегка подгнившего буревятниковского скарба светился большой телевизор. Своими мелькающими красками он как бы отражал закат, если тут не было обратного эффекта. Время от времени по экрану, словно Тамерланы, проносились бритоголовые баскетболисты NBA.

Шахматисты были не похожи друг на друга, хоть и состояли в родстве. Один был сверхчеловеческого размера, другой – в самый раз. Один нес на голове преогромнейшую растительность библейского пророка, другой по части макушки был полностью гол, но не на тамерлановский манер, а скорее на вольтеровский. Ну что там словоблудничать: это были Стенли и Алекс Корбахи.

– Ну, сдавайся, кузен, – сказал Стенли.