Новый Сусанин

— Она их в речку выплеснула, — печально ответил Стендаль. — Уплыли мои девочки.

— Но они же могут заблудиться, простудиться, попасть в зубы щуке!

— Не терзайте мою душу, — ответила русалочка. — Я же думала, что лучше смерть на свободе, чем жизнь в зоопарке.

— Этой фразе я ее научил, — горько, но не скрывая гордости за возлюбленную, ответил Стендаль. — У человека должны быть высокие принципы.

Они замолчали и стали смотреть на быструю веселую воду узкой речушки.

— Может, их выловят, — сказал Удалов. — Ты скажи своим подругам, чтобы поискали.

— Нет, туда нельзя! — закричал Стендаль. — Там ее поймают и отдадут в вертеп разврата!

— Дурак, ты не заметил, что наши временно победили. Сейчас обсуждается проблема, куда эвакуировать русалок, чтобы скрыть их от коммерческих структур…

— Неужели… — Тут Стендаль оборвал себя. Он-то знал, что в нашей действительности справедливость если и восторжествует, то лишь на время, а потом за это приходится дорого расплачиваться.

— Ну, может, сколько-нибудь поймаете, — сказал Удалов. — Все лучше, чем ничего.

— Правильно! — К Стендалю постепенно возвращалось умение владеть собой. — Ты возьмешь тех дочек, кого удастся отловить! Я останусь здесь, и мы с Удаловым будем каждый день ходить с бреднем. Правильно, Корнелий?

— Только не каждый день, — робко возразил Удалов, но Стендаль его не слышал. Он был готов нестись в город покупать бредень для ловли мальков-русалочек.

— Ой! — прервал его мысли отчаянный крик Маши.

Удалов со Стендалем обратили взоры на середину речки, где из воды высунулась голубая пришлепка — студенистая голова пана Водограя. Его белесые глаза смотрели бессмысленно и нагло, в открытой пасти желтели щучьи зубы. В толстой блестящей конечности он держал маленькую русалочку, которую только что поймал, и, не скрывая торжества, подносил ее ко рту, чтобы сожрать.

Маша стрелой кинулась к воде и нырнула, подняв фонтан до неба. А так как речушка была всего метров шесть шириной, то вода в ней покачнулась и оголила сизое пузо водяного. Тот потерял равновесие и промахнулся мимо пасти — русалочка ударилась о его ухо, и в тот же момент русалка Маша, в обычных условиях опасающаяся водяного, так ударила Водограя, что тот окунулся с головой в воду, вырвала дочку, а когда водяной выскочил, чтобы погнаться за ускользнувшей добычей, подоспевший Стендаль долбанул его по студенистой голове осиновой дрыной так, что голова его ушла в плечи и на ее месте образовалась круглая впадина, подобная небольшому лунному кратеру.

В таком виде водяной, как заснувшая медуза, медленно и безвольно поплыл по течению. Удалов крикнул с берега:

— Ты его не до смерти?

Маша, которая нежила, гладила, ласкала дочку, ответила за Стендаля:

— А он бессмертный… К сожалению.

Оставив дочку Стендалю, Маша нырнула в речку и поплыла по течению, надеясь догнать и перехватить хоть сколько-нибудь из дочерей, а Удалов отправился обратно к озеру, где уже началась погрузка русалок на белый корабль союза «Гринпис». Некоторые русалочки, поднимаясь на борт, сразу же начинали соблазнять экологов, но капитан строго осаживал пассажирок. Удалов понял, что устал от всей этой колготни. Незамеченный, он пошел по тропинке обратно к городу. Роль Ивана Сусанина оказалась ему не по нутру, и выполнил он ее неудачно.

И настроение было плохое. Ведь история не знает обратных дорог.