Новый свет

— Понимаете, какая здесь связь между материально-техническими ценностями и педагогическими? Когда мы осуществили фактически проверку наличия товарно-материальных ценностей, денежных средств и действительного их расхода путем проведения внезапной инвентаризации, а также путем проверки сортности товаров и правильности применения цен, то сразу обнаружилась неполнота оприходования ассортимента ценностей, не значащихся в соответствующей документации и имеющих тенденцию не только к утечке, но и к некоторому росту за счет своих внутренних ресурсов…

Комиссия, пораженная легкостью, с которой рассуждал Росомаха, ничего не могла понять из сказанного, и начфин пояснил:

— Одна и та же порочная система развивается как в педагогическом процессе, так и в материальной базе. Школа — бюджетная организация. Государство отпускает на образование достаточно средств. А школа вдруг бог знает откуда получает доход в восемь миллионов триста тысяч рублей. Простите, куда я должен девать эти деньги? На свалку? Нет, товарищи, это грубейшее нарушение финансовой дисциплины. То же самое просматривается и в вашем педагогическом деле. Везде и всюду мы имеем дело с ложным изобилием, чуждым нашему строю.

— Вот именно, — поддержала начфина Марафонова.

— Теперь смотрите дальше, — продолжал начфин. — Работники школы внимательно изучили изменение экономики района и новые явления в спросе на товары, стали изготовлять остродефицитные вещи типа держаков для лопат, красильных щеток из незаприходованного конского волоса, производить программирующие устройства и макеты, пользуясь тем, что заводское оборудование несколько отстает в качестве, и на этом наживаться, богатеть, противопоставляя себя нашему обществу! То же самое, как я понял, и в педагогике. Товарищ Попов воспользовался трудной ситуацией в стране с делом народного образования и стал придумывать да еще сбывать на сторону методы, которые дают мгновенную, если так можно сказать, педагогическую прибыль. Одна и та же тенденция. Вредная тенденция. Я уж не говорю о политической стороне дела.

— А о ней надо говорить! — решительно вставила Марафонова. — А то посмотрите, что получается? В других районах нет мяса, а здесь его невпроворот. То же самое и в деле народного образования. Возьмите любую школу: за урок дети решают пять задач, и мы говорим — это прекрасно, а здесь сто задач решают! Это же немыслимо! Да еще с такой легкостью щелкают, будто и не карабкаются по каменистым тропам.

— Меня беспокоит другая сторона, — вмешался Белль-Ланкастерский, — можно ли знания детей считать действительными, если они приобретены с помощью незаприходованных ценностей, я имею в виду технические средства и те специальные умения, которые помогли им с такой скоростью клепать, позволю себе грубость, сложнейшие агрегаты типа программирующих устройств?

— Разумеется, эти знания недействительны! — заключила Марафонова. — Именно поэтому и их надо срочно оприходовать!

— А оприходовав, создать комиссию для их списания, — заключил Росомаха. — Считаю также, что изобилие ценностей явилось следствием непринятия со стороны руководства школы своевременных мер по обеспечению уровня нормативной бедности, за что следует вышеуказанных работников привлечь к дисциплинарной, а может быть, и к судебной ответственности.

Как только были сказаны эти слова, так Шаров поднялся, метнул в сторону начфина острым глазом своим, в этот момент он был прекрасен, и вся его природность взыграла, сдерживаемая, однако, покоем, расчетливым умом и холодной рассудочностью.

— Все планы развития материальной базы подписаны вами, товарищ Росомаха, а все методики утверждены вами, товарищ Марафонова, так что пополам будем нести судебную ответственность. В народе говорят: ни от чего в жизни не отказывайся — ни от тюрьмы, ни от сумы. А я человек народный.

— Не забывайтесь, товарищ директор, — прикрикнула Марафонова.

— А я не забываюсь. С вашей помощью все методики, — продолжал Шаров, — утверждены и в НИИ педагогики левого полушария…

— А вы знаете, — перебил директора Белль-Ланкастерский, — что институты левого и правого полушария закрыты?

Шаров сник. Это был неожиданный удар. И кто знает, что бы дальше произошло, если бы не Сашко, который распахнул двери и напрямую обратился к директору:

— Надо купать детвору, или пусть грязными лягают?

— Купайте, — ответил Шаров.

Сашко ушел, и тут же со всех сторон его обступили работники школы.

— Ну, шо там? — спрашивали у Сашка Злыдень с Каменюкой.

— Зараз насчет правой и левой руки решение выносят.

— А что там решать? — любопытствовал Злыдень.

— А про электричество забыли? Кажуть, усих Смола решив пополам разризать. Из каждой людины по два человека выйдет таким образом.

— А действительно, я щось чув про оти электрошоки. Шо це таке? — спрашивал Злыдень.

— Ось смотри, — отвечал Сашко. — У тебя два полушария и у Каменюки два полушария под тюбетейкой. Так вот левое полушарие включается у тебя, когда ты горилку пьешь, а правое, когда на конюшню идешь.

— Шо вин мелет? — обращался Злыдень к Смоле.