«Новый тоталитаризм» XXI века. Уйдёт ли мода на безопасность и запреты, вернётся ли мода на свободу и право?

Нет более убедительной иллюстрации ошибочности такого подхода, чем неспособность правительства справиться с реальной чрезвычайной ситуацией – такой, как гуманитарная катастрофа, последовавшая за ураганом Катрина. Человек, отвечавший на федеральном уровне за реагирование на чрезвычайную ситуацию в связи с Катриной, министр внутренней безопасности Майкл Чертофф, просто не обратил внимания на катастрофу, вызванную этим ураганом. Вместо этого он находился в штаб-квартире CDC в Атланте, готовясь к возможной пандемии птичьего гриппа.

Майкл Чертофф

Жалкая неспособность эффективно прийти на помощь жертвам урагана Катрина иллюстрирует, что принятый в США подход, основанный на “учёте всех опасностей во всех местах”, в сочетании с “доктриной одного процента”, привел к возникновению двух очень реальных и очень взаимосвязанных эпидемий в сегодняшних США: эпидемий страха и некомпетентности»[32].

И в заключение следовал либеральный рефрен, как бы закольцовывавший статью:

«Америка сильна, потому что её народ свободен. Чтобы быть как моральным, так и эффективным, государственное планирование чрезвычайных ситуаций в области общественного здравоохранения должно основываться на реалистичных планах, направленных на защиту и укрепление здоровья населения, а не на причудливых метафорах национальной безопасности и директивах – таких, как “доктрина одного процента”. Эффективные действия в области общественного здравоохранения должны основываться на уважении свободы и доверии к нашим согражданам»[33].

Свобода нужна человеку, но не популяции

Всё это, повторяю, было проговорено и подробно аргументировано за десять с лишним лет до начала коронавирусной пандемии, реакция на которую, – притом не только в США, но и во многих странах мира, – стала строиться скорее в соответствии с императивом «учёта всех опасностей во всех местах», «доктриной одного процента» и прочими «метафорами национальной безопасности», нежели на основе «уважения свободы людей и доверия к ним».

В данном случае важно не то, правильны ли те меры общественной безопасности, которые практикуются в ситуации волнообразно длящейся коронавирусной атаки (локдауны, масочный, дистанционный и пограничный режимы, массовые вакцинации и т. д.). Важно подчеркнуть, что на протяжении двух десятилетий начавшегося столетия не только чиновничье, но и общественное сознание Запада и мира в целом, – и чем дальше, тем всё более активно и последовательно, – стало помещать в центр политических разработок и общественных обсуждений именно проблему общественной безопасности. И по этой причине реакция человечества на пандемию коронавируса оказалась качественно отличной от реакции на сопоставимые по масштабу общемировые эпидемии, имевшие место в относительно недавнем прошлом: «испанский грипп» 1918–20 гг. (20–50 млн жертв); «азиатский грипп» 1957–58 гг. (1–2 млн); «гонконгский грипп» 1967–68 гг. (1–4 млн)[34].

Таким образом, как было уже отмечено во вводной части настоящего текста, эта реакция лишь максимально ярко и выпукло отразила гораздо более продолжительный и поступательно развивающийся глобальный социально-политический тренд. А именно, оттеснение, в том числе в странах Запада, на задний план либерально-правовых, индивидуалистических ценностей, гарантирующих каждому человеку максимум личных свобод, – и выход на мировую авансцену ценностей коммунитаристских и запретительно-регулятивных, призванных обеспечивать прежде всего максимальную безопасность общества в целом.