Новый центр

От Зандера, казалось, ответа не ждали. На очереди был я, и, напуганный перспективой пойти вечером в «Арену» вдвоем с Элинор, заявил, что должен сегодня, как и всегда, продолжать чтение восьмисотстраничного боевика Грегора Корфа, чтобы мы смогли затем оформить эту книгу в библиотеке. Потом, покосившись на Зандера, который ободряюще кивнул, пояснил, о чем там речь.

— Вот это да, здорово! — сказала Элинор, — 1990 год, ничего себе! Меня тогда еще и на свете-то не было! К тому же — шпионаж, предательство. Мне такое нравится. Представляете, я только потом узнала, что один друг моего отца, который часто к нам приходил, служил в МИ6! Как книга называется — еще раз?

— «Заговор Сони», — ответил я. — Соня — отрицательный персонаж. Там есть еще парочка положительных, но я пока не очень много узнал.

— Хочу почитать. А где ее взять?

— Разве что в магазинах старой книги. Ну и, разумеется, у нас в библиотеке.

— Но я не хочу ждать так долго.

Я не знал, что ответить. Как ни странно, образумил меня Томми, взгляд которого можно было истолковать только одним образом: «Ну и дурак же ты, старина! Давно пора все понять!» Он бы наверняка и по ноге меня двинул для пущей ясности, если бы сидел ближе.

— Что ж, я мог бы почитать тебе ее вслух, — сказал я наконец. — Я еще не продвинулся далеко, так что начнем сначала, ничего страшного.

11

«Тогда я увидел, как Соня стоит снаружи перед витриной у входа в бар и изучает меню на табличке, где, собственно, и изучать-то было нечего — все как обычно, — громко читал я. — На ней было, как всегда, легкое черное шерстяное пальто с широкими лацканами, а волосы забраны наверх и скреплены широким гребнем. Я размышлял, что мне делать, если она войдет в бар, но она наконец-то пожала плечами и пошла дальше. Я оставил кофе на стойке, выскочил на улицу и пошел за ней на безопасном расстоянии. На бульваре де Бон Нувель было в этот час еще полно народу, поэтому на меня никто не обращал внимания. Ситуация стала бы критической, если бы Соня обернулась, но она шла вперед своим обычным быстрым шагом, постукивая каблучками и слегка опустив голову. Походка у нее была несравненная, во всяком случае, я так считал. Мы прошли мимо кинотеатра „Гран Рекс“, где как раз закончился сеанс и зрители повалили на улицу. Я уже испугался было, что потерял ее из виду, но, поспешно пробившись через толпу, вновь обнаружил ее. Она на мгновение остановилась, чтобы закурить сигарету, затем продолжила путь. В походке Сони не было ни тени праздной расслабленности, она была целеустремленной, и столь же целеустремленно Соня повернула на улицу Ружмон, остановилась перед вторым домом от угла и набрала код. Этот внезапный оборот дела поразил меня до глубины души, я невольно нагнал ее и остановился метрах в двух за ее спиной. Она резко обернулась и прокричала пронзительным, чуть визгливым голосом: „Fous le camp! Du balai!“ [49], а затем исчезла в доме, я же смотрел ей вслед, не веря собственным глазам.

Секунду я стоял совершенно обескураженный, пока не понял окончательно, что преследовал совершенно незнакомую женщину. Тогда я поплелся обратно на Гран Бульвар».

— «Ah, look at all the lonely people!» [50]— пропела Элинор. — Sorry. Читай дальше.

— Нет, на сегодня хватит, — сказал я. — Да и глава закончилась.

Роман Корфа, в освоении которого я и сам не очень-то далеко продвинулся, я читал ей с самого начала. Поразительно, какие детали бросались ей в глазах — при первом чтении я вообще на них внимания не обратил. Например, она заметила, что этот Корф ничего не желает знать о том, что «было раньше», что он якобы окончательно порвал с прошлым и в то же время постоянно возвращается к этому «раньше».

— Он говорит, например, о старых фильмах, которые считались безнадежно устаревшими уже в его время, — сказала Элинор.

— А ты их знаешь?

— Нет, но ведь известно, что это фильмы из прошлого. С книгами то же самое. Скажем, этого Кено [51], которого он упоминает во вчерашней главе, я знаю чисто случайно. Я как-то у букинистов наткнулась на пару его книг — ну да, я люблю пройтись по лавкам, где старина! — вот и купила; там двадцать книг за десять центов отдают.

— В Ливерпуле?

— Нет, здесь, конечно. Антикварная лавка на Нидштрассе. Еще в первый год, как приехала.

— Там теперь ничего нет, — сказал я, — Зандер год назад все у них скупил. Антиквар закрыл магазин. Кажется, подался на запад.

— Ну, Кено я в любом случае вам не отдам. Я с удовольствием прочитала все эти его штучки и хочу оставить себе. Он родился за сто лет до меня, с ума сойти.

— Льюис Кэрролл родился много раньше, — отметил я. — А «Алису в Стране чудес» ты ведь тоже любишь.

Элинор по-прежнему полулежала в моем шезлонге, а я примостился в кресле у изголовья и смотрел на нее сверху вниз. На ней были широкие джинсы и коричневый джемпер цвета лесного ореха. Лицо я видел перевернутым и опять вспомнил фотографию ее бабушки в клубе «Пещера».

— Мне нравятся старые вещи, — сказала она. — Когда смотришь на меня, в это трудно поверить, но это так. Ты бы взглянул на мою квартиру. Настоящий музей, честное слово.