Новый цифровой мир

В странах, где меньшинства ущемляются в правах, могут возникнуть явные или негласные договоренности, в рамках которых государство обеспечивает качественной связью только в обмен на согласие предоставлять требуемую информацию и подчиняться правилам. Тем, кто сотрудничает с властями, будут предоставлены более совершенные устройства, более быстрое соединение, шире выбор доступных сайтов и лучшая защита от виртуального преследования. Какой-нибудь житель Саудовской Аравии, представитель шиитского меньшинства, художник и отец шестерых детей, не имеющий никакого желания становиться информатором спецслужб или подписывать обязательство не участвовать в политических движениях, в конечном счете может все же решить, что сотрудничество с властями имеет смысл: это означает более надежный доход для него или возможности дать более качественное образование его детям. Вообще стратегия привлечения на свою сторону представителей непокорных меньшинств возникла одновременно с самим понятием государства в его нынешнем виде, но для нашей цифровой эпохи характерна именно такая ее реинкарнация.

Ни один из этих механизмов – удаление контента и ограничение доступа – не будет прерогативой государства. Техническая возможность организовать виртуальную дискриминацию независимо от правительства есть у различных заинтересованных в этом группировок и даже отдельных индивидуумов. И первый в мире виртуальный геноцид может быть проведен не властями, а бандой фанатиков. Мы уже говорили о том, что экстремистские организации по мере приобретения нужных технических навыков будут все активнее переходить к деструктивной онлайн-деятельности, и часто это станет аналогом преследования жертв в реальном мире. То же касается и фанатиков-одиночек. Легко представить себе, как ненавидящий мусульман активист, хорошо разбирающийся в информационных технологиях, устраивает «охоту» на сайты, онлайн-платформы и электронные СМИ местной мусульманской общины, причиняя им серьезный ущерб. Это не что иное, как виртуальный аналог травли в реальном мире, когда у жертв отнимают дома, громят лавки, стреляют из-за угла. А если преступник обладает исключительно высокой квалификацией, он сможет ограничить доступ мусульман в интернет, дистанционно отключая определенные маршрутизаторы, глуша сигналы сотовой связи в мусульманских районах или создавая компьютерные вирусы, способные отрезать их от сети.

Более того, для некоторых экстремистов виртуальная дискриминация даже предпочтительнее нынешней тактики. Об этом нам рассказывал бывший лидер неонацистов, а теперь активист движения против пропаганды ненависти Кристиан Пиччолини. «Экстремистским группам и фанатикам-одиночкам запугивать своих жертв через интернет гораздо проще, поскольку он обеспечивает анонимность, устраняет человеческий аспект их взаимодействия и обеспечивает некоторую отстраненность, – объясняет он. – Наличие интернета в качестве буфера позволяет экстремисту оскорблять жертвы, не боясь наказания и осуждения со стороны знакомых. В обществе расистская риторика справедливо несет на себе некоторое социальное табу, но в виртуальном мире можно высказаться, не раскрывая связи между словами и тем, кто их произносит». Пиччолини считает, что в ближайшие годы число случаев виртуальной агрессии со стороны экстремистов значительно вырастет, поскольку «в случае онлайн-запугивания агрессор меньше боится последствий, а это значит, что такие случаи будут происходить все чаще и становиться все серьезнее».

В обществах, где есть почва для конфликта между различными его группами, традиционно используется практика ограничения одной из них в физических или юридических правах. Мы убеждены, что виртуальные ограничения станут еще одним ее элементом (причем без ущерба для первых двух). Однако из истории мы знаем, что, когда условия для кого-то становятся невыносимыми, вспыхивает открытый конфликт.

Конфликт с участием нескольких сторон

Конфликты в обществе всегда сопровождаются дезинформацией и пропагандой. Свой знаменитый отчет о Галльской войне (58–50 гг. до н. э.) Юлий Цезарь щедро снабдил яркими описаниями порочных варварских племен, с которыми ему пришлось сражаться. Решить, кто «хороший», а кто «плохой», очень важно и очень трудно, учитывая противоположные версии событий. В новую цифровую эпоху эта задача еще более усложнится. Отношение к конфликту будет определяться исходом информационных войн между противоборствующими сторонами: у них есть доступ к электронным платформам, инструментам и устройствам, которые позволяют им убедительно изложить свой вариант истории и донести его до местной и международной аудитории.