Новый учитель (СИ)

Аня не пыталась разобраться в природе своих чувств, а между тем, она начинала любить историка, любить по-настоящему, как способна любить только молодая неопытная девушка в первый, и как ей кажется, последний раз в жизни - страстно, самоотверженно, крепко. Разумеется, любовь её сопровождалась искренним страданием и метаниями юности: то ей казалось, Глеб не отводит от неё глаз на уроке, то, наоборот, мерещилось, будто он совершенно её не замечает. Сладкие муки неопределенности доставляли ей куда больше наслаждения, чем доставило бы прямое признание Глеба в ответных чувствах.

Любовь, казалось, придала ей сил - оценки стали выше даже по предметам, которые она терпеть не могла. Физика, математика, геометрия - теперь всё ей по плечу. Несмотря на свою открытость, чувства к учителю она держала в тайне. Отчасти из-за слов Томы, которые все, кроме Ани давным-давно забыли, а отчасти из-за страха быть высмеянной. Впрочем, предаваться томлению любви в одиночестве ей нравилось. Ощущения становились острее, чем сильнее угнетали неприятные мысли, тем приятнее было разубеждать себя в сомнениях. Постепенно любовь её перетекла в помешательство. Она уже ни о ком и ни о чём не могла думать, на каждой перемене бежала в кабинет истории, где принималась болтать с Глебом на повседневные и изъезженные темы.

У Глеба имелись определенные подозрения на счет её поведения, но он их до поры до времени решил не высказывать. По крайней мере, так казалось Ане. Ещё бы - если он влюблен в неё, как быть? Роман между учителем и ученицей осудит всякий. Ане особенно приятно было рассуждать о пикантности ситуации с позиции жалости к объекту своего обожания.

"Бедненький, - думала она, - ему-то хуже. Его сердце разрывается так же, как и моё, но поделать с этим он ничего не может. С меня какой спрос? А он несёт ответственность. Насколько трудно ему придётся, если все всплывёт?"

К концу четверти сомнений в ответных чувствах Глеба у неё не оставалось - он не возражал против её присутствия в подсобке, сам приглашал пить чай и поддерживал беседы ни о чём. Он интересовался жизнью Ани, поднимал всё более щекотливые темы. Однажды у них зашёл разговор даже о её матери.

- Я заметил, ты живешь с отцом, - сказал Глеб. - А где же мама?

Аня помрачнела, но к тому моменту она считала учителя родным ей человеком, поэтому решила обо всём рассказать.

- Она умерла, когда мне пяти не было.

Учитель понимающе кивнул.

- Хоть немного её помнишь?

- Помню. Лучше всего голос - нежный, добрый, ласковый. До самой своей смерти она приходила ко мне и напевала колыбельные. Ещё помню, что перед самой смертью меня перестали к ней пускать. Отец не хотел, чтобы я запомнила её бледной, как сама смерть, худой и измученной. Когда она умерла, там были врачи, такие серьёзные, насупленные, всё объясняли, почему не смогли помочь. И их лица я отчего-то запомнила как никогда отчетливо, а материнское нет, - она тяжело вздохнула. Видимо, эти мысли мучили её до сих пор. Глеб это понял и сменил тему, заговорив о методах лечения различных заболеваний в девятнадцатом веке, а затем о медицине вообще.

Эта их беседа окончательно убедила Аню в том, что Глеб к ней неравнодушен, но первый шаг не сделает никогда. Имеет ли право сделать его она? Чем больше девушка об этом размышляла, тем крепче утверждалась в том, что такого права у неё нет. Когда начались каникулы, она ушла на них с тяжёлым сердцем. Как быть дальше, девушка не знала, но для себя строго решила всю неделю провести вдали от Глеба.

Первая четверть со всей очевидностью убедила Лидию Лаврентьевну в том, что Глеб справится с полным объёмом работы. Поэтому от Весницкого можно было избавляться. Прежде она хотела подождать до конца года, но теперь, после вмешательства Демидова, твердо решила отправить наглеца на пенсию как можно скорее. Каникулы виделись ей удобной возможностью подвести его самого к мысли об уходе. Для этого она и вызвала старого учителя на последней учебной неделе к себе в кабинет.

Когда Весницкий пришёл, напротив директора уже сидел Глеб. Его присутствие несколько смутило Павла Андреевича, и он стал подозревать нечто неладное. Кулакова предложила Весницкому садиться.

- Я вас по какому поводу вызвала, Павел Андреевич. Говорят, здоровье у вас шалит, на уроках часто срываетесь, да выглядите неважно.

- Кто говорит? - довольно агрессивно спросил Весницкий.

- Люди, - холодно ответила директриса. - Собственно о чём речь. Мы с Глебом Максимовичем обсуждали его готовность принять всю школу. Он ответил согласием. Ведь так? - она вопросительно посмотрела на Глеба.

- Ну, если Павел Андреевич действительно подумывает о пенсии, я, конечно, готов его заменить, - подтвердил Глеб.

- Ни о чем таком я не думаю! - резко заявил Весницкий.