Новый Вавилон

Артем и Клео шли по аллее среди цветущих сакур. Майор настоял на том, чтобы проводить учительницу. Два плетеных стула, усыпанных розовыми лепестками, словно ждали их под остроконечной крышей японского домика.

— Я должна была выйти замуж, — сказала Клео. — За Элиаса. В 2118 году. В соборе Святого Петра в Риме. Моя мать утверждает, что предложения романтичнее не придумать.

Она с нежной грустью посмотрела на фасад деревянного дома, перевела взгляд на пруд с кувшинками, бликующий под солнцем, на шибазакуру — клумбы цветущих флоксов. Неужели Милен поливала их?

Артем боролся с ощущением, что он здесь не к месту и выглядит полным идиотом. Женщина, выбравшая такой дом и сад, явно предпочитает одиночество. Он вспомнил свой Кипр, гору Олимп, кедровые леса Троодоса и подумал: «Хотя любовь к одиночеству я понимаю».

Он осторожно нарушил молчание:

— Вам грустно?

— Немножко.

Полицейский обнял ее за талию, и Клео опустила голову ему на плечо.

— Знаете, что следует делать, если грустно?

— Нет.

Они двинулись дальше, обнявшись.

— Один писатель, живший двести лет назад, Антуан де Сент-Экзюпери, придумал этот способ. Если одолела хандра, полюбуйся закатом. В те времена приходилось ждать…

— Чего?

— Захода солнца. Но сегодня Земля стала такой же маленькой, как планета в его книжке «Маленький принц». Достаточно слегка передвинуть наши стулья, и мы увидим столько закатов, сколько душа пожелает.

Артем взялся за спинку плетеного стула, Клео сделала то же самое.

— Однажды, — продолжил Артем, — когда Маленькому принцу было особенно грустно, он увидел сорок три заката.

— Попробуем побить этот рекорд, — улыбнулась Клео.

Они переместились на пляж Такахамы, ближайший к дому Клео, недалеко от Нагасаки, где и оставили стулья, заторопившись на закатную церемонию в малазийский Пангкор. Задержались на черных скалах Сокотра в Аденском заливе, а затем — на крыше бара на площади Таксим в Стамбуле, после чего отправились на остров Санторини в идиллическую деревушку Ойя.

На Корсике Артем и Клео едва не пропустили последние лучи солнца над бухтами Пьяна, но вовремя появились в Верхней Нормандии и увидели, как меловые скалы Этрета покрываются закатным золотом, а в Исландии очень долго смотрели, как светило садится за полярный круг, и любовались северным сиянием.

Продолжая двигаться на запад, они опередили солнце, перепрыгнув через Атлантику и Америку, но, обнаружив толпу жаждущих увидеть снежный закат с вершины горы Граус в Северном Ванкувере, поспешили на юг.

Там, взявшись за руки, они любовались розовыми фламинго на кубинском пляже Кайо-Коко, а потом сравнили их с фламинго в Пуэрто-Анхеле, Плайя-дель-Амор и Байя Баландра в Мексике.

В церемониальном комплексе Тахай, перед гигантами острова Пасхи, они поздравили друг друга с новым мировым рекордом — ура, сорок четвертый закат! — и поцеловались. Небо горело огнем, подсвечивая силуэты моаи, и пара дружно решила, что этот заход солнца самый красивый. Теперь они целовались каждый раз — в Паданг-Паданге на острове Бали, в Кафедральной бухте в Новой Зеландии, в Тру-о-Биш на Маврикии и Палаване в акватории Филиппин.

Сами того не заметив, Артем Акинис и Клео Луазель совершили кругосветное путешествие и вернулись на пляж Такахамы, где их ждали два плетеных стула, усыпанных шелковистыми лепестками.

— По-моему, нам пора домой, — сказала Клео.

Они оставили телепортеры на стульях и босиком побрели по теплой земле к японскому домику, примостившемуся под деревьями.