Новый выбор оружия

– В Зоне нигде нельзя ночевать, – ответил я, – только в укрытии. Если очень припечет, конечно, в лесу тоже… Но не на свалке. Так что ты прав. Но в разведке смысла нет: за полчаса далеко вы не уйдете, а поблизости, вроде, чисто. Пойдем все вместе.

Шнобель обрадовался и принялся доставать консервы. Жевали без аппетита, просто потому, что нужно было. Патриот, движимый романтическими чувствами, соорудил из хлеба и тушенки огромный бутерброд для Энджи, но девушка задремала, и будить ее мы не разрешили: щеки Энджи порозовели, дыхание стало ровным.

– А постоянно это средство применять нельзя? – поинтересовался Вик. – И где найти Болотного Доктора?

– На болоте, – нехотя откликнулся Патриот, – но людей он не любит. Мне через третьи руки снадобье попало. И это не лекарство. Говорил же: оно маскирует болезнь, человек чувствует себя здоровым. Можно и с оторванной ногой побегать… только кровь все равно вытечет и все равно умрешь. Правда, без боли.

– Аналогия понятна. – Вик нахмурился.

Но почему Энджи сразу не сказала, что идет за лекарством? Боялась, что мы не решимся сопровождать умирающую? А ведь не решились бы, плюнули: благородство благородством, а ради чужого человека жизнью рисковать – плохая идея.

Девушка вздохнула и открыла глаза. Вид у нее был хорошо отдохнувшего человека, на губах вновь появилась улыбка.

– Спасибо, Патриот! Чувствую себя замечательно! Пожрать мне оставили что-нибудь?

Пригоршня, злобно покосившись на Патриота, подсел к Энджи и протянул бутерброд.

Пока доедали и собирались, я еще раз сверился с картой. Закрытая туманом область – клубящееся марево впереди. До нее ничего подозрительного не отмечено. Немного смущает то, что медведки на схему тоже не попали… Ладно, разберемся. Я на всякий случай закинулся обезболивающим и почувствовал себя сносно, даже хорошо: повеселевшая и похорошевшая Энджи внушала оптимизм, и не хотелось думать, какой ценой она расплатится за временное облегчение.

А вот после туманной области – деревня Желдаки, обитаемая или нет, непонятно. Потом заброшенная база, лес и собственно поле аномалий и соответственно – артефактов.

Как-нибудь выкрутимся, а там и лекарство обязательно найдем. А лекарство от рака – это, вспомнилось, Нобелевская премия. Интересно, за артефакт тоже дадут? Хороши мы будем, особенно – Пригоршня в своей вечной шляпе – на вручении. Представив Шнобеля в смокинге, прыснул, Никита, разомлевший от кормления больной, улыбнулся в ответ.

– Пора. Порядок движения прежний, – объявил я.

Было подозрительно тихо. Даже мусор хрустел под ногами деликатно – вообще по краю свалка была укатана, наверное, ее закрыли еще до катастрофы. Энджи и Вик приободрились, а вот Никита с каждым шагом становился смурнее: как и я, давно понял – если тихо, жди беды. Идти легко и безопасно, гайки и камушки падают, как положено, мутантов не видно, на экране ПДА – только твоя группа? Молись, сталкер. Зона готовит тебе что-то экстраординарное на десерт.

Это как «глаз тайфуна» – очаг спокойствия посреди бури.

Маленький очажок. Расслабляющий.

Туман приблизился. Не придвинулся сплошной стеной, а просто мы, незаметно для себя, вошли в реденькую мглу. Вроде бы все видно, но слегка расплываются контуры предметов, звуки стали приглушенными, а серое небо размыло, теперь оно сливается с близким горизонтом. И еще – стемнело. Я даже на часы глянул: нет, все нормально, никаких шуток со временем, до вечера далеко. Просто туман становится плотнее и усиливается запах сероводорода.

– Группа, стой! – я поднял руку.

Отряд послушно замер. Я повернулся и понял: от эйфории не осталось и следа. Все – сосредоточены, оружие готово к бою, местность под перекрестным контролем.

– Не хочется мне вперед, – выразил общий настрой Шнобель. – Активно не хочется! Я так подозреваю, ничего хорошего там нет!

– Другого пути тоже нет, – сообщил я. – А если этот указан, значит, можно пройти. Наша задача: пройти без потерь. И как можно быстрее. Хотя быстрота важна только при ловле блох. М-да.

Мысли разбежались: категорически невозможно сосредоточиться на мотивационной речи, когда туман, шагах в десяти становящийся непроглядным, шевелится и вытягивает свои щупальца. Хотя мы не двигались с места, дымка становилась всё гуще, и в ней, кажется, кто-то бесшумно ходил.

– Не стрелять, – прошептал Никита. – Никому не стрелять без команды! Изменяем порядок движения!

Мы перестроились: теперь Энджи, как самая слабая, двигалась в «коробке»: впереди мы с Патриотом, по бокам – Шнобель и Вик, позади – Никита. Скорость снизилась до близкой к нулевой: мы плелись в полутьме, где даже силуэт соседа угадывался с трудом, а звуки тонули в густом тумане, и пытались не вляпаться в аномалию.

Стоило подумать об этом, как очередная гайка, вильнув белым хвостом, ушла в бок. Я тут же остановил группу и отправил следом еще три гайки. Так и есть: неправильно они падают, притягивает их что-то.

Вокруг клубился кисель. Не тот, розовый, ягодный, который подают в столовых, а больничный, овсяный, мучнисто-серый. Влага каплями оседала на ресницах, стекала по шее за шиворот.

Еще одна гайка.