Новый выбор оружия

Видно было, что очень нравится ей ее пукалка П-90 – навороченный «дырокол» калибра пять и семь десятых миллиметра. Она, конечно, очень удобная машинка, но предназначена для делания дырочек в бронежилетах, а не для убийства мутантов – пробивающая сила у остроконечной пули высокая, а останавливающее действие – никакое.

Едва не капая слюной, Пригоршня протянул руки к ближайшей винтовке. При этом он наклонился, и луч фонаря высветил ржавые пятна на стали оружия.

А дальше все происходило очень и очень быстро. Едва Никита коснулся «Скара» – оружие рассыпалось ржавой трухой. И пошла цепная реакция.

«Хеклер-Кохи» взрывались, как гриб-дождевик, если на него наступить, рассыпался в труху «мультикам», гибли «Зиг-Зауэры», «Бушмастеры», и где-то, надо думать, с тихим, едва слышным хлопком приказывали долго жить обожаемые Пригоршней пулеметы.

Происходило все почти беззвучно и очень быстро – не детонировали гранаты, не скрежетало железо: будто моментально состарившееся оружие оставляло кучки ржавой пыли. Как завороженный, я потянулся к «Массаде» – и винтовка, еще недавно такая красивая, внушающая уважение, с тихим вздохом потеряла целостность. Труха некоторое время держала форму, повторяя контуры оружия, но достаточно было моего дыхания, чтобы она разлетелась, взвилась в воздух.

Дробовик «Бенелли-Супернова», черный, матовый, казалось, не был тронут ржавчиной, и Пригоршня кинулся к нему, чтобы спасти – у Никиты включились инстинкты родственные тем, что заставляют бросаться в огонь за гибнущим имуществом. Долю секунды он даже держал «бенельку» в руках, довольно улыбаясь, но почти сразу выражение блаженства сменилось ужасом, напарник встряхнул ладонями – все та же оранжевая пыль взвилась в воздух – и оглушительно чихнул.

Пахло металлом.

Обдавая нас облаками рыжей пыли, распадалось драгоценное наследие НАТО.

Энджи аж вскрикнула от неожиданности.

Пригоршня, потеряв последнюю надежду хоть что-то спасти, вцепился в поля ковбойской шляпы и выдал «большой боцманский загиб», не переставая чихать.

– Только… Что-то стоящее… столько вещей!.. Мать твою, Зона, в душу за ногу через пень-колоду, да как можно-то!

Горе его было неподдельным. Казалось, Никита вот-вот заплачет над утраченными возможностями.

А я почему-то воспринял спокойно. Переполненный впечатлениями мозг родил простое объяснение: стремясь постичь свойства Зерна, чем бы оно ни было, американцы заигрались с пространством и временем. Шутки с основными категориями даже Зона не склонна долго сносить. Они пытались изменить человека, чтобы он достал Зерно. И получили бесполезных желдаков. Они пытались подчинить время – и время восстало против них.

Наверное, сама Зона нашептала мне откровение.

Пока Пригоршня печалился над истлевающими вещами, я размышлял.

Точнее, мною размышлял кто-то другой.

Мы вправе выбирать оружие. Собственно, наш путь по Зоне – и есть выбор оружия. Будь то ствол, поступок или человек. Мы сражаемся с Зоной, она воюет против нас. Точнее, она играет нами по ею же выдуманным правилам. Мы не в силах ни постичь этого, ни изменить – только противостоять, насколько пешка может противостоять игроку. Иногда получается.

Итак, мы выбираем только оружие, остальное – даже путь, даже спутников за нас чаще всего выбирает Зона.

Если же мы наглеем, если хотим управлять Зоной – мы гибнем. Не раз и не два уже я сталкивался с этим. Зоной нельзя повелевать.

Ее свобода – то, на чем стоит наш мир.

Мы же – часть Зоны, не так ли? Мы не видим жизни вне ее.

И вот приходят натовцы. Их база перемещается с место на место, и ушлые американцы хотят это использовать. Все сплетается в одну ниточку, натянутую, ведущую к Зерну.

Естественно, Зона оборвала ее. Выпавшая из времени база начала разрушаться.

И сейчас первыми гибли такие желанные, такие понятные пистолеты и винтовки.

– Ладно, – проговорила Энджи. – Дерьмо случается. Живем, и это главное.

Я очнулся, тряхнул головой. По жести барабанило слабее – дождь стихал. Сквозь пробитую Никитой дырку в стене все еще сочился мягкий вечерний свет. И веяло из отверстия ночной свежестью.

– Брось, Никита, – сказал я. – Давайте лучше устроим привал. Отдохнем. Пожарим уток. Пусть даже они тиной воняют и жесткие. А утром двинемся дальше. Уверен, нам во что бы то ни стало нужно найти Зерно.

Глава 11

Утром мы вышли наружу.

Путь лежал на запад. По поросшим лютиком и сурепкой, желтым, умытым ночной грозой полям. По березовым перелескам. Мимо виднеющегося справа, километрах в двух, одинокого покосившегося домишки.

К середине дня мы должны были почти достичь цели.

Нам остался последний рывок – миновать лес, за которым начнется самое интересное. Как выглядит Ядро, мы понятия не имели, что нас там ждет – тоже. При мысли об этом выделялся адреналин, и сердце начинало частить. Наверное, что-то похожее чувствует боксер, выходящий на ринг бороться за титул чемпиона мира.