Новый Завет: культурно-исторический контекст

Авторство. Многие исследователи сегодня высказывают предположение, что четвертое Евангелие и Откровение были написаны разными авторами. Откровение по своему стилю настолько отличается от четвертого Евангелия, что некоторые богословы вот уже несколько столетий отрицают саму мысль о том, что оба эти произведения могли быть написаны одним автором.

Однако тщательное изучение этих книг показывает, что лексика в них во многом совпадает, хотя и использована по-разному; можно говорить, что большая часть стилистических вариаций определяется двумя различными жанрами: евангелием и апокалипсисом (по своему стилю эта книга весьма схожа с книгами Иезекииля, Даниила, Захарии и др.). В том, что в едином произведении могут неразрывно сочетаться черты евангелия (хотя там подчеркивается грядущая слава, опыт которой проявляется в настоящем) и апокалипсиса, нет ничего удивительного; Свитки Мертвого моря тоже содержат документы столь же разные по жанру. Нет ничего невероятного и в том, что один автор мог писать в разных жанрах (ср., напр., такие произведения Плутарха, как «Lives» и «Moralia»; хотя, конечно, жанровые различия в них не выражены столь ярко, как в четвертом Евангелии и Откровении).

Представляется более вероятным, что один автор, используя одну и ту же лексику, мог создать два совершенно разных произведения, как бы рассматривая происходящее с различных позиций, чем два близких по духу писателя, придерживаясь разных точек зрения, использовали одну и ту же лексику. Богословские течения и школы (см. введение к Первому посланию Иоанна) обычно имеют больше общего в своих воззрениях, чем в терминологии. А вот авторы могут приспособить свой стиль к жанру, в котором они пишут, и подчеркивать определенные аспекты, связанные с конкретной ситуацией, к которой они обращаются, используя в значительной мере ту же лексику.

Аргументы против единого авторства не являются определяющими, а доводы в пользу того, что Иоанн был автором обоих произведений, заслуживают большего внимания, чем обычно это делается в современных исследованиях. В большинстве ранних преданий Церкви оба документа соотносят с апостолом Иоанном; аргументация в пользу написания им Откровения звучит весьма убедительно (см. коммент. к 1:1; об авторстве четвертого Евангелия см. во введении к Евангелию от Иоанна).

Дата

написания. Некоторые исследователи считают, что Откровение было написано в конце 60-х гг., вскоре после смерти Нерона, после того как несколько императоров подряд были убиты (ср.: 17:10). Здесь, однако, описывается ситуация, когда власть императора была стабильной, а это не могло иметь место в 60-е гг. Аналогичным образом, культ императора в Асии (западная Турция), по-видимому, набирал свою силу и представлял непосредственную угрозу первым читателям книги; эта ситуация лучше согласуется с 90-ми гг. I в. н. э. Церковь также, по-видимому, закрепляла свои позиции в крупных городах Азии; таким образом, дата написания книги во время правления императора Домициана в 90-е гг., которая принята в преданиях ранней Церкви и по-прежнему поддерживается большинством исследователей, представляется наиболее вероятной.

Жанр. Элементы ветхозаветного пророчества здесь тесно переплетаются с апокалиптическим жанром, создавая особый стиль, который уходит своими корнями в ветхозаветное пророчество. Хотя почти все образы книги находят свои параллели у библейских пророков, особо подчеркиваются образы, наиболее близкие читателям конца I в. н. э., которые ярко выражены в популярных еврейских откровениях о конце времен. Гл. 2, 3 представляют собой «послания оракулов», этот жанр посланий особенно характерен для Ветхого Завета (напр.: Иер. 29:1-23,29–32), но встречается и в греческой литературе, как это удостоверяется фрагментами дошедшей до нас керамики.

Хотя структура таких документов носит, возможно, более поздний характер, т. е. была доработана, исследователи все больше убеждаются в том, что многие еврейские мистики и другие древние гадатели и провидцы обладали опытом видений или пребывания в состоянии транса. Подобно ветхозаветным пророкам, которых он более всего напоминает, Иоанн мог действительно получать видения, и ему не нужно было использовать их просто как литературный прием. (Апокалипсисы обычно писались под псевдонимом, а потому нельзя точно определить, какой религиозный опыт они отражают. Но другие произведения иудейских мистиков, в которых описываются попытки проникнуть в небесные сферы в опытах видения [см. коммент. ко 2 Кор. 12:1–4], а также свидетельства этнографов об общем характере описаний состояния транса в разных культурах во всей мировой практике позволяют полагать, что многие такие опыты были истинными. Ранние христиане обычно принимали реальность языческой инспирации, но приписывали это демоническим силам, тогда как свой опыт христианской богодухновенности рассматривали в неразрывной связи с опытом ветхозаветных пророков. Они признавали, что в мире существует много духов, но не все они добрые, 1 Ин. 4:1–6.)