Новый Завет. Культурно-исторический контекст

15:17. «Наемники» могли быть либо рабами, либо свободными наемными работниками; в любом случае это свидетельствует о том, что отец его был человеком состоятельным.

15:18,19. Евреи часто использовали слово «небо» как титул Бога. Изголодавшийся сын возвращается в надежде, что отец покормит его как наемника; он еще не раскаивается, что принес бесчестье своему отцу. Учитывая серьезность его греха и растрату одной трети наследия, еврейские слушатели могли воспринимать рассказ о его возращении как невероятную дерзость, а не как смирение.

15:20. То, что пожилой отец, нарушив все традиции и обычаи, отринув свое достоинство, побежал навстречу сыну, показывает, что родственные чувства, особенно после долгой разлуки, сильнее и важнее всехусловностей (ср.: Тов. 11:9). Обычная одежда позволяла бежать лишь с поднятыми полами, что и потребовалось сделать отцу, устремившемуся навстречу сыну. Поцелуи были приняты в семье и среди близких друзей.

15:21,22. Лучшая одежда в доме принадлежала самому отцу. Перстень, вероятно, был семейной печатью — символом восстановления сына в правах. Рабы обычно не имели обуви, но в их обязанности входило носить за хозяином и завязывать ему обувь. Тем самым отец показывал сыну: «Ты не слуга, но ты снова сын мой в моем доме».

15:23. Одним теленком можно было накормить целую деревню: таким образом, в этом праздновании должно было участвовать много народу! В знатных семьях часто приглашали на пир целый город, например, по случаю совершеннолетия сына (оно наступало для мальчика около тринадцати лет) или женитьбы сына.

15:24. Древние писатели часто использовали литературный прием inclusio, как бы заключая отрывок, посвященный определенной теме, в «рамку», образованную одинаковыми текстами. До этого места

притча развивалась, как и две предыдущие (15:3-10), но отрывок 15:24-32 заключен в «рамку», которая сообщает развязке притчи дополнительную остроту: старший брат представляет религиозных обвинителейИисуса (15:2).

15:25-28. Старшие братья должны были сглаживать шероховатости в отношениях между отцом и младшими братьями, но здесь старший брат, вернувшись после долгого трудового дня, отказывается даже войти в дом. Это тоже тяжелый удар для отца и веское основание для наказания (ср.: 15:12).

15:29,30. Отказ приветствовать отца подобающим образом (напр.: «отец», «господин»; см. также: 15:12) был серьезным оскорблением достоинства отца. Старший брат здесь символизирует фарисеев, а младший —грешников, с которыми Иисус разделял трапезу (15:1,2).

15:31,32. Ортодоксальный иудаизм в этот период рассматривал торговлю своей честью или убеждениями большим грехом; и в еврейских, и в других источниках безрассудная трата средств или распыление собственности, особенно чужой (16:1), считались грехом.

Поскольку наследство уже было поделено, старший брат, конечно, знал, какую долю он получит после смерти своего отца (15:12); он ничего не терял с возвращением брата. Окончательный ответ старшего брата не приводится, тем самым фарисеям предоставляется возможность покаяться, если у них появится желание.

16:1-13 Неверный управитель

16:1. Многие крупные землевладельцы имели управляющих имением; эти управители могли быть рабами или, как здесь (16:3,4), свободными людьми. Растрата чужого имущества считалась особо презренным преступлением (ср.: 15:13).

16:2—4. Хотя хозяин отстранил его от управления своим имением, он дал ему какое-то время для приведения в порядок своих дел. Управитель использует это время, чтобы извлечь для себя выгоду, разбираясь с делами Других, с кем он, возможно, будет сотрудничать в дальнейшем. В древности очень высоко ценились полезные связи. Он воспользовался властью, некогда данной ему его хозяином, хотя по существу уже не обладал ею по закону.

Копать и просить милостыню считалось недостойными занятиями. Копать обычно заставляли рабов или тех, кто вообще не владел никаким ремеслом, и это считалосьтяж-ким физическим трудом.

16:5. Эти арендаторы, возможно, должны были отдать хозяину определенную часть урожая в счет своего долга. С них не требовали погашения долга до нового урожая.

16:6,7. Сто мер масла (или около 850 галлонов) можно было получить примерно со 150 деревьев, и это стоило около 1 тыс. динариев, сумма весьма немалая. Мера пшеницы (100 коров, или около 1 тыс. бушелей)составляла урожай, собранный с площади около 100 акров, и ее стоимость составляла около 2,5 тыс. динариев. Долговые проценты были разные, но в целом с каждой сделки (около 500 динариев) прощалась определенная сумма. Эти арендаторы сами по себе были довольно состоятельными, а потому в будущем могли нанять себе управляющего.

В трудное время господа иногда прощали своим должникам часть их долга и списывали это на издержки, надеясь в ответ завоевать уважение и почет.