Новый Завет. Культурно-исторический контекст

Отметив, что афиняне назвали Павла «суесловом», Лука в том же стихе предоставляет этим критикам возможность продемонстрировать собственную глупость: они полагают, что Павел проповедует о божествах(во множественном числе), поскольку он благовествовал Иисуса и воскресение, а «воскресение» (Анастасис) было также и женским именем.

17:19,20. Несколько веков назад Сократа тоже «привели» в ареопаг, о чем всем было хорошо известно. Сократ был идеальным философом, и, возможно, Лука хочет, чтобы его греческая аудитория увидела в Павленового Сократа; учитывая, к какому результату привела речь Сократа (который, как и Стефан, спровоцировал своих слушателей казнить его), этот намек способствует нагнетанию напряжения.

Ареопаг здесь — сам совет, а не место, где ранее происходило его заседание («холм Ареса»). В этот период совет мог собираться в базилике Стоа, на агоре, где Павел уже проповедовал (ст. 17). Некоторые исследователи полагают, что этот совет был официальным органом, экзаменующим публичных ораторов; так это или нет, неизвестно, но ясно одно: они были наделены определенными официальными полномочиями, и речь Павла имеет здесь принципиальное значение.

17:21-31 Перед ареопагом

Павел не разделяет воззрений стоиков, но старается подчеркнуть точки соприкосновения, даже если сходство проявляется только на уровне слов (напр., Павел верил, что Бог присутствует повсюду, но не в том смысле, который вкладывали в это понятие стоики, обожествлявшие само творение), — вплоть до кульминационного момента своей проповеди. Апологеты иудаизма на протяжении столетий старались придать своей религии философскую респектабельность, и здесь, как и в посланиях, Павел опирается на аргументы своих иудейских предшественников.

17:21. Любопытство афинян вошло в поговорку. В I веке стремление жителей Афин к развлечениям и зрелищам распространилось и на гладиаторские бои, что вызвало протест и резкое осуждение со стороны некоторых известных моралистов.

17:22. Начинать речь с комплиментов слушателям во вступлении {exordium), чтобы снискать их расположение, было обычным приемом. Эта практика, по-видимому, была запрещена в ареопаге, что не помешало Павлу начать с почтительной ноты. Называя афинян «набожными», Павел имеет в виду, что они соблюдают религиозные обряды, но отнюдь не разделяет их религиозные воззрения. Его слушатели были не так уж набожны, хотя стоики признавали существование богов. Философы в римские времена уделяли основное внимание этике, тогда как языческие религии были сосредоточены на ритуале.

17:23. Задолго до этих событий Афины постигла страшная эпидемия, и никакие жертвоприношения не могли умилостивить богов; в конце концов, афиняне принесли жертвы «неведомому Богу», после чего бедствие незамедлительно прекратилось. Эти жертвенники все еще стояли, чем и воспользовался Павел для своих целей. Однако он не впадает в крайность, утверждая, как некоторые из его иудейских предшественников, а во И в. и христиане, что языческие философы заимствовали все свои разумные идеи у Моисея!

17:24. Некоторые философские течения этого периода, признавая существование разных богов, приближались к признанию единственного верховного божества. Иудеи вне Палестины иногда отождествляли своего Бога с верховным божеством язычников, надеясь убедить язычников, что всем их высшим религиозным устремлениям наилучшим образом удовлетворяет иудаизм. "Стоики считали, что Бог пронизывает все сущее, а потому не может обитать в храмах (ср. текст Ис. 66:1, процитированный в Деян. 7:49).

17:25. Стоики и говорящие по-гречески евреи подчеркивали, что Бог «не имеет ни в чем нужды», употребляя то же слово, что и Павел здесь.

17:26. Иудеи и многие греки разделяли представление о Боге как Создателе, положившем пределы времени и пространству обитания человека. Стоики считали, что вселенная периодически снова «растворяется» в Боге, но эта концепция не находила точек соприкосновения с иудаизмом.

17:27—29. Иудеи обычно говорили о Боге как об Отце Своего народа (в Ветхом Завете; ср., напр.: Втор. 32:6; Ис. 63:16; 64:8; Иер. 3:4). Но греки, еврейская диаспора и некоторые христианские писатели II в. говорили о Боге как о родоначальнике, или создателе, человечества, как здесь. Цитата из греческого поэта Эпименида (ст. 28) включена в еврейские антологии, служившие для доказательства язычникам истины о Боге, и Павел, вероятно, узнал эти стихи из подобной антологии. (Для доказательства истинности своих воззрений греки цитировали Гомера и других поэтов — подобно тому, как иудеи цитировали Писание.) Одни философы критиковали поэтов за чрезмерное увлечение мифологией, но другие охотно использовали строки из их произведений для подтверждения своих идей.

17:30. Здесь Павел порывает с воззрениями своей аудитории; в отличие от философов, полагавших, что для перехода от неведения к мудрости необходимо изменить образ мыслей, Павел твердо отстаивает иудейское учение о "покаянии перед Богом.