Новый Завет. Культурно-исторический контекст

Толкование. Существует несколько главных подходов к толкованию этой книги: 1) здесь предсказывается в деталях ход человеческой истории до второго пришествия Христа; 2) отражается общая направленность истории, общие исторические принципы; 3) повествование обращено только к событиям исторического времени Иоанна; 4) здесь раскрываются только события конца земной истории; 5) сочетание вышеуказанных подходов (напр., Иоанн обращается к историческим принципам с позиций неминуемого приближения конца истории и разъясняет эти принципы своим читателям в конце I в. н. э. в свете сложившейся ситуации).

Многие комментаторы в дни Иоанна (особенно занимавшиеся толкованием Свитков Мертвого моря) воспринимали ветхозаветные ""пророчества как прообразы событий собственного поколения, и Откровение истолковывалось подобным же образом учителями каждого последующего десятилетия XFX в. (О более трезвом подходе к постоянно меняющейся картине предсказаний в непосредственной связи с новыми событиями в прошлом столетии см.: Dwight Wilson, Armageddon Now![Grand Rapids, Mich.: Baker Book House, 1977]; о толковании с расчетом на более длительную историческую перспективу и с меньшими подробностями см.: Stanley J. Grenz, The Millennial Maze [Downers Grove, 111.: InterVarsity Press, 1992], pp. 37-63.)

Некоторые толкователи пророчеств интерпретировали и переосмысливали Откровение в связи с новыми веяниями и требованиями времени. Но образы у Иоанна означали вполне конкретные вещи для его первых читателей, и настоящий комментарий строится именно на этой основе, используя тот же подход к толкованию, который применялся и для других книг Нового Завета. Таким образом, данный комментарий непосредственно опирается на третий подход к толкованию, в сочетании со вторым подходом (как это частобывает и в проповеди) и, в определенном смысле, как это будет ясно в ходе комментария, с четвертым подходом (о пяти подходах к толкованию см. выше).

Метод толкования. Иоанн писал по-гречески и использовал ветхозаветные еврейские и иногда греко-римские фигуры речи и образы; он ясно заявляет, что пишет «церквам, находящимся в Асии», т. е. в Малой Азии, в I в. н. э. (1:4,11). Какой бы еще смысл не вкладывал автор в свои слова, они, вероятно, были понятны его первым читателям (см. коммент. к 1:3; 22:10). Древние читатели, в отличие от современных, не имели возможности обратиться к газетам, где могли бы, как это принято ныне, найти объяснение событий; нопоследующие поколения могли, изучая эту книгу, найти там толкование ветхозаветной истории и событий Iв. Такая историческая перспектива делает книгу доступной и полезной для всех поколений.

Эта точка зрения подтверждает, что послание книги актуально для каждого поколения, хотя в ней использованы символы, знакомые поколению ее первых читателей. (Так, напр., оппоненты Церкви могут быть описаны через образ нового Нерона, фигуру более понятную и значимую для первого читателя, чем для современного. Но христиане, подвергавшиеся гонениям во все времена, если поймут этот образ, могут получить одновременно и предостережение о том, что такие личности существуют, и ободрение в том, что конец таковых предречен.) Проливая свет на первоначальный смысл символов, этот комментарий позволяет современному читателю, который будет искать пути применения этой вести к современной ситуации, лучше понять послание книги.

Символизм. Как и у ветхозаветных пророков, многие символы, использованные здесь, призваны вызвать ассоциации с разными образными картинами и не являют собой детальное описание буквальных событий. Читателям, основательно знакомым с ветхозаветной и еврейской апокалиптической литературой, этот метод толкования будет вполне понятен; более древние символы могут быть переосмыслены в свете новых обстоятельств, но они должны пробудить такой же отклик у читателя, как и в прошлые эпохи. Иногда Иоанн просто объясняет, что означают символы (напр.: 1:20); в других случаях первые читатели могли сами понять их, опираясь на ключи к разгадке в самой книге, или на культурные особенности, или на знания о том, как эти символы трактовались в древности, что было понятно и автору, и его читателям. Иоанн надеялся, что его читатели поймут его мысль (1:3; 22:10).