Ноздря в ноздрю

Повернул рычаг-ручку и распахнул дверь, затем толкнул Комарова в спину, и он распластался на деревянном полу. Площадь холодильной камеры составляла десять квадратных футов, высота — семь, вдоль стен тянулись четыре полки из нержавеющей стали для продуктов. Стоила она целое состояние, но отрабатывала каждый вложенный в нее пенс. Я захлопнул дверь. В камере имелся такой же рычаг-ручка, чтобы открывать дверь изнутри, но снаружи ушки позволяли закрыть ее на висячий замок. Замка у меня не было, поэтому я вставил в дырки ушек вертел для приготовления кебаба, таким образом отрезав Комарова от окружающего мира.

Прошел в кабинет и увидел, что Каролина, дрожа всем телом, стоит у стола. Она рыдала, но тихо, без истерических воплей. Я прижал ее к себе, поцеловал в шею.

— Сядь и подожди здесь. — Я усадил ее за стол. — Мне нужно найти остальных. Ты позвонила в полицию? — Она кивнула.

Я вернулся на кухню и услышал, как Джордж Кейли зовет Гэри. Вытащил шомпол, осторожно открыл дверь в холодильную камеру. Комаров сидел на полу, привалившись спиной к нижней полке. Посмотрел на меня, но сломанный нос, рана в ноге и потеря крови лишили его боевого духа.

Я услышал, как Джордж через посудомоечный закуток идет на кухню. Услышал и Комаров.

— Джордж, — попытался крикнуть он, но с губ сорвался только хрип.

Я распахнул дверь в холодильную камеру и спрятался за ней. Почувствовал — не увидел, как Джордж пересек кухню и подошел к камере. Заметил Комарова, шагнул в нее, и я тут же захлопнул дверь. Быстро вставил шомпол в дырки ушек.

Услышал, как Джордж поворачивает рычаг, пытаясь открыть дверь, но шомпол надежно удерживал ее на месте. Он выстрелил, но пистолетная пуля, конечно же, не могла пробить три слоя изоляции и две стальные пластины, изнутри и снаружи.

Так что остался только Гэри.

Мне потребовалось время, чтобы найти его. Он привалился к одному из деревьев на дальней стороне автостоянки. Мне он никаких хлопот не доставил. Собственно, уже никому не мог доставить хлопот, кроме гробовщика. Из его груди торчала ручка рыбного филетира, а все восемь дюймов тонкого, острого лезвия находились в груди. Крови практически не было, только узенькая струйка стекла из уголка рта. Нож пронзил сердце, и, вероятно, биться оно прекратило мгновенно.

И кто это сделал? Определенно не Джордж Кейли. Ему бы сил не хватило.

Я огляделся. Значит, был кто-то еще.

Внезапно из ресторана донесся крик Каролины, и я вихрем пересек автомобильную стоянку, через посудомоечный закуток влетел на кухню, метнулся к кабинету. Каролина, широко раскрыв глаза, стояла посреди комнаты, и не одна.

Перед ней застыл Яцек, тоже в крови. Большие капли падали с пальцев левой руки на деревянный пол, образовав у ноги ярко-красную лужу. «Неужто, — подумал я, — кровопролитие никогда не закончится?» Я поднял пистолет, но напрасно. Прежде чем успел произнести хоть слово, Яцек упал на колени и медленно повалился на пол, застыл на спине. Ему прострелили левое плечо.

Яцек, человек, которому я не доверял, кухонный рабочий, на деле оказался хорошим парнем и, несомненно, спас мне жизнь.

Полиция в конце концов прибыла. И «Скорая помощь». Позвонить Каролина позвонила, но пребывала в таком шоке, что не смогла связать двух слов. Дежурный определил, с какого номера сделан звонок, и направил в «Торбу» патрульный автомобиль и машину «Скорой помощи».

Сначала Яцека, потом Каролину увезли в больницу. Медики заверили меня, что с ними все будет в порядке, но эту ночь и Яцек, и Каролина проведут в больнице. Каролина никак не могла прийти в себя от шока и, похоже, второй раз упускала возможность побывать в отеле «Бедфорд лодж».

Полицейские, приехавшие на первом патрульном автомобиле, не знали, что и делать, вот почему даже не подходили к двери холодильной камеры, а в ожидании подкрепления растягивали вокруг ресторана бело-синюю ленту с повторяющейся надписью: «ПОЛИЦИЯ — ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН».

Я попытался уехать в «Скорой помощи» с Каролиной, но меня остановил полисмен, сказав, что я должен остаться в ресторане и дать показания.

Так что я прошел в вестибюль, где на каменных плитках, лицом вниз, лежал Ричард. Ногой отодвинул часть осколков, опустился рядом с ним на колени. Не сомневался, что он умер, но на всякий случай пощупал пульс на запястье левой руки. Пульса не было, а кожа уже похолодела. Как такое могло случиться с моим метрдотелем? Какое-то время я постоял на коленях, положив руку ему на плечо, словно мог утешить в смерти, а потом подошел полицейский и попросил отойти от трупа.