Ноздря в ноздрю

Ролф решил, что ему нужно повидаться с кем-то в ложе, чуть кивнул мне, пробормотал: «Извините, Элизабет» — и ушел с балкона.

— Нейл с вами? — спросил я ее.

— Нет, — ответила Элизабет. — Он собирался прийти, но прошлой ночью ему было так плохо. Полагаю, съел что-то некачественное. Скорее всего, ветчину за ленчем. Я сказала ему, что она просрочена, но он все равно ее съел. Всегда говорит, что дату последнего дня использования ставят только для того чтобы ты выбрасывал хорошие продукты и покупал новые. Может, теперь он изменит свое мнение.

— А что он ел на обед? — как бы между прочим спросил я.

— Вчера вечером мы обедали здесь, знаете ли, и я видела вас. А вот что мы ели? Понимаете, я все время забываю названия блюд. — Она замолчала, рассмеялась. — Извините, нельзя говорить такое шеф-повару.

— Многие ели курицу.

— Совершенно верно. И мы тоже. Все было так вкусно. А особенно крем-брюле.

— Так вы точно ели курицу? — уточнил я. — Не вегетарианские макароны?

— Разумеется, я ела курицу, — ответила Элизабет. — Вегетарианская пища не для меня. Овощи должны идти как гарнир к мясу, но не заменять его. В вашем ресторане я всегда заказываю стейк, не так ли?

«Действительно, — подумал я. — Может, курица не виновата?» Елизабет уже начали удивлять мои вопросы. Я понял, что мне пора на кухню.

— Извините, Элизабет, должен бежать, а не то все останутся без ленча.

Ленч удался, несмотря на то что шеф-повар едва держался на ногах. Луиза, одна из моих сотрудниц, принесла на кухню пустые тарелки и сказала, что Мэри-Лу очень довольна и стейком, и пирожками с печенью. Вероятно, они понравились всем.

Еще в самом начале моей поварской карьеры Маргарита, неуживчивая кухарка дальней родственницы моей матери, научила меня, что, приготавливая любое мясо, повар не должен лишать его вкуса и плотности. «Ростбиф становится ростбифом не только по запаху и вкусу, но и по внешнему виду и ощущениям языка, — говорила она. — В процессе еды участвуют все органы чувств. А если ты хочешь добавить какую-то приправу, сделай это до готовки, тогда останется и естественный вкус мяса».

Я неукоснительно следовал ее советам. Начинка для пирожков мариновалась сорок восемь часов со специями, пряностями (состав маринада — мой профессиональный секрет), лимоном для кислинки и парой стаканчиков виски. Потом пирожки готовились на медленном огне и лишь последние минуты — при очень высокой температуре, чтобы корочка подрумянилась. По такому рецепту пирожки получаются пальчики оближешь.

Карл и я сидели на табуретках на кухне и дремали. Летние пудинги уже подали, со взбитыми сливками и клубничкой, а за кофе, к счастью, отвечала компания, обслуживающая все ложи. Я положил руки на разделочный столик, на них — голову и заснул.

— Шеф! Шеф! Мистер Мортон. — Женский голос. Кто-то тряс меня за плечо. — Мистер Мортон, — повторил голос. — Просыпайтесь, шеф.

Я приподнял голову и открыл один глаз. Луиза.

— Они зовут вас в обеденный зал.

— Хорошо. — Я тяжело вздохнул. — Иду.

Усилием воли заставил себя встать, рукой пригладил волосы, пересек коридор.

Меня встретили аплодисментами. Я улыбнулся. Шеф-повар отчасти шоумен. Выходить на поклоны так приятно. Сразу забывается жар кухни.

Даже Ролф Шуман широко улыбался. Элизабет Дженнингс сидела по его правую руку и просто сияла. «Отраженной славой», — неблагодарно подумал я. Она гладила его руку и что-то шептала на ухо, отчего у меня создалось ощущение, что шалит как раз она, а не он.

Насладившись аплодисментами, я вернулся на кухню, где Карл уже проснулся и начал загружать металлические контейнеры собственностью «Стресс-фри». Я не чувствовал в себе достаточно сил, чтобы помочь ему, поэтому вновь пересек коридор, чтобы налить чашечку крепкого кофе.

Ленч закончился. Часть гостей делала ставки на первую скачку, до начала которой оставались считанные минуты. Многие решили не подниматься из-за пола, пить кофе и наблюдать по телевизору, как жокеи будут бороться на дорожке за позицию, которую полагали наиболее удобной для финишного спурта. Но я слишком устал и решил, что смогу посмотреть все это позже, на повторе. Повернулся и понес две чашки, себе и Карлу, на кухню.

Как выяснилось чуть позже, это решение спасло мне жизнь.

Глава 3

Бомба взорвалась, когда я пересекал коридор.

Сразу я и не понял, что произошло. Шею обдало жаром. А по спине ударило паровым молотом.

Я врезался в дверь и упал, верхняя половина тела оказалась на кухне, ноги остались в коридоре.

Я все еще не понимал, что происходит. Вдруг установилась мертвая тишина. Я ничего не слышал. Попытался заговорить, не услышал и себя. Закричал. С тем же результатом. В ушах пронзительно шипело. Источник этого звука я установить не смог.

Куда бы ни поворачивал голову, громкость шипения не изменялась.

Я посмотрел на руки. Обе при мне. Шевельнул. Никаких проблем. Хлопнул в ладоши. Ничего не услышал. Это пугало.