Нож Равальяка

В самом деле, мальчуган со вздохом облегчения приник к широким юбкам флорентийки, а та со слезами на глазах обняла его.

— Я хорошо буду за ним смотреть, — с чувством произнесла она.

Через секунду все глаза уже устремились на дверь, которая с грохотом распахнулась, и в нее влетел барон Губерт в такой ярости, что, казалось, из его ноздрей вырывалось пламя. Следом за ним торопилась графиня Кларисса, пытавшаяся его успокоить. Взгляд барона Губерта упал на невестку.

— А-а, вы здесь, Лори? А я думал, что вы во дворце! Не могли бы вы мне сказать, где сейчас король?

— К сожалению, нет. Сегодня утром я не была, как обычно, в Лувре. И...

— Может быть, вы знаете, госпожа герцогиня?

— Думаю, вам известно, что после бегства молодых Конде меня не терпят при дворе, разве что в присутствии короля. Но что вас привело в такой гнев? Откуда вы?

— Из собственного дома! Я проверял, как идут работы. И, представьте себе, сквернавец Кончини, бахвалясь перед своими мужланами, дерзнул отпустить насмешку в мой адрес. Я тут же взялся за шпагу, но появление двух лучников испугало их, и они сбежали. Думаю, вы догадались, какое еще ничтожество составляло ему компанию и ему подпевало? Клянусь всеми чертями преисподней, я сотру в порошок обоих! — проревел барон так громко, что перепуганный мальчуган заплакал. — Это что еще за ребенок? Ему, похоже, не весело.

— Этого мальчика мадам герцогиня приютила по своей доброте, — ответила Лоренца. — Я потом вам все объясню. А сейчас скажите нам, кто составил компанию наглецу?

Неприятное предчувствие уже подсказало ей имя, которое она приготовилась услышать. Кларисса догадалась о чувствах Лоренцы и решила пощадить ее.

— Не имеет значения, дорогая. У моего братца, как вы знаете, слишком длинный язык.

— Не имеет значения? Неужели не имеет значения? И это у меня слишком длинный язык? У меня? — возмутился барон. — Бог свидетель, что моя дочь не виновата в том, что носила фамилию...

— Это был Антуан де Сарранс, не так ли? — желая расставить точки над «i», спросила Лоренца. — Уже не в первый раз я слышу, как произносят это имя вместе с именем бывшего флорентийского крупье. С тех пор, как он имел бесстыдство оскорбить короля, похоже, он поставил себе целью измараться всей грязью, какая только возможна, поскольку король был слишком добр к нему. Говорят, он стремится во всем уподобиться своему отцу, — с отвращением заключила Лоренца.

— Старый Гектор был безжалостен и груб, но не был подл... Он не знал, что такое предательство. А я готов поклясться, что флорентийская клика, которая сгрудилась вокруг королевы, просто мечтает похоронить нашего Генриха!

— Нет сомнения, что ваш гнев более чем справедлив, отец. Конечно, вам необходимо поговорить с королем как можно скорее и с глазу на глаз.

Лоренца хотела взять свекра за руку, желая его успокоить, но тот без всякой любезности вырвал ее.

— Неужели вы думаете, что я унижусь до того, что буду жаловаться королю, как мальчишка, которого обидели? Тереть глаза кулачками? Вы могли так подумать, Лоренца? Так знайте...

— Дайте же ей слово сказать, Губерт! — возвысила голос его сестра. — У Лоренцы миллион оснований для беспокойства! Вы знаете, что за малыша мадам Диана только что привезла из больничного приюта?

— Не кричите так громко, я не глухой, — еще более возвысил голос барон. — Откуда мне знать, что это за малыш?!

Лоренца отважно вступила в горячий разговор.

— Вы помните, отец, что, когда я только приехала в Курси, я рассказывала вам о женщине, которая прогуливалась в лесу Верней со странным человеком, явившимся из Ангулема, и об их беседе, которая меня очень насторожила?

Барон ограничился кивком, и Лоренца продолжала:

— Этим утром, когда я направлялась в Лувр, та самая женщина бросилась ко мне, умоляла провести ее к королеве, чтобы открыть ей, какая страшная опасность угрожает ее супругу. Зная, насколько «теплы» мои отношения с Ее Величеством, я ответила, что это невозможно. Женщина рассказала мне, что в поместье Верней и в Мальзербе постоянно переписываются с Испанией и эрцгерцогом Альбертом. Что все семейство д'Антраг заодно с герцогом д'Эперноном и состоит в заговоре против короля, что человек из Ангулема уже приехал, а поскольку день коронации уже назначен, то... К сожалению, я не успела ничего ей ответить и пообещать, потому что подоспели лучники городской стражи, взяли ее под арест и повели в Консьержери.

— На каком основании? — удивился барон, слушавший теперь свою невестку с пристальным вниманием.

— Она бросила своего ребенка. Жаклин д'Эскоман, так зовут эту женщину, осталась без места и была вынуждена забрать своего ребенка у кормилицы. Та отказалась его держать у себя, потому что мать не могла ей больше платить. Но и у матери не было никаких средств к существованию, и вчера вечером отчаяние толкнуло ее на крайность, она оставила своего мальчика на Новом мосту.

— Дело серьезное. За это ей полагается смертная казнь.