Нож сновидений

– Я дала ей точно отмеренную дозу, Фелана, – сухо отозвалась Айз Седай, которая наградила Эгвейн пощечиной, – и, как видишь, она пребывает именно в том состоянии, в каком нужно. Я хочу, чтобы к тому времени, как мы приедем в Башню, она могла идти самостоятельно. Мне совершенно не хочется опять помогать ее нести, – договорила она, метнув злой взгляд на сестру, сидящую слева от Эгвейн.

Та покачала головой, отчего вплетенные в косички бусинки тихонько застучали друг о дружку. Это была Приталле Нербайджан, из Желтой Айя, которая, как могла, избегала учить чему-то послушниц или принятых, а когда уклониться от порученного не удавалось, то не считала нужным скрывать отвращение, какое ей внушала эта задача.

– Неуместнее всего будет, если ее потащит мой Хэррил, – заметила она холодным тоном. Даже не холодным, а прямо-таки ледяным. – Что до меня, так я рада буду, коли девчонка сама пойдет, а иначе так тому и быть. В любом случае я жду не дождусь, когда сплавлю ее с рук. Если ты, Кэтрин, ее нести снова не желаешь, так я и вовсе не хочу полночи стоять в карауле и сторожить ее в камере.

Кэтрин досадливо мотнула головой.

Камеры. Ну конечно, Эгвейн предназначена одна из тех тесных темных клетушек на первом уровне подвала Башни. Элайда выдвинет против нее обвинение в самозванстве и притязании на Престол Амерлин. А наказание за такое преступление – смерть.

Странно, страха подобная мысль не вызвала. Вероятно, на разум Эгвейн еще действовала дурманная трава. После того как Эгвейн умрет, кто станет Амерлин – Романда или Лилейн? Кто из них уступит, согласившись с возвышением соперницы? Или же они продолжат бороться друг с другом, а тем временем восставшие, лишенные твердой направляющей руки, будут действовать нерешительно? В конце концов восстание потерпит поражение, а сестры потянутся обратно к Элайде. Печальная мысль, очень печальная. Глубоко печальная. Но если Эгвейн способна испытывать сожаление, то, значит, корень вилочника не подавил ее эмоции и чувства, тогда почему ее не мучает страх? Эгвейн потрогала свое кольцо с Великим Змеем. По крайней мере, попыталась это сделать и обнаружила, что кольцо исчезло. В душе вспыхнул гнев, слепящий, как раскаленное добела железо. Может, они и убьют ее, но они не смеют не признавать ее Айз Седай.

– Кто предал меня? – спросила она, довольная тем, что голос ее звучит спокойно и ровно. – Все равно я у вас в плену, поэтому можете сказать. От этого никому хуже не будет.

Сестры уставились на девушку, словно пораженные тем, что у пленницы есть голос.

Кэтрин, не задумываясь, наклонилась, подняла руку. И глаза Красной сестры сузились, когда светловолосая Фелана рванулась вперед, хватая ее за запястье, прежде чем пощечина досталась Эгвейн.

– Несомненно, ее казнят, – твердо промолвила женщина скрипучим голосом, – но она – посвященная Башни, и никто из нас не вправе бить ее.

– Убери от меня свои руки, Коричневая! – прорычала Кэтрин, и – что потрясло Эгвейн – ту окружило сияние саидар.

В один миг такое же свечение возникло вокруг каждой женщины в карете, за исключением Эгвейн. Они смотрели одна на другую – словно какие-то чудны`е кошки; казалось, еще чуть-чуть, и они зашипят от ярости и, выпустив когти, ринутся в драку. Но нет, не все так очевидно – Кэтрин и сидевшая рядом с нею высокая сестра друг на друга не смотрели. Хотя на остальных бросали исполненные гнева взгляды. Что, во имя Света, происходит? Взаимной враждебностью был так пропитан воздух, что ее можно было почти потрогать – бери нож и пластай кусками.

Спустя несколько мгновений Фелана выпустила запястье Кэтрин и откинулась на спинку сиденья, однако никто не стал отпускать Источник. Внезапно Эгвейн заподозрила, что ни одна не хочет отпустить его первой. В бледном лунном сиянии лица казались невозмутимыми, но пальцы Коричневой сестры мяли и теребили ткань шали, а та сестра, что отстранилась от Кэтрин, то и дело разглаживала юбки.

– Думаю, для этого самое время, – промолвила Кэтрин, сплетая щит. – Мы же не хотим, чтобы ты выкинула что-нибудь… ненужное.

Ее жестокая улыбка не сулила ничего хорошего. Эгвейн просто вздохнула, когда плетение опустилось на нее; она сомневалась, что вообще сумела бы сейчас обнять саидар, а против пяти сестер, уже преисполненных Силы, она продержалась бы самое большее пару мгновений. Покорность девушки, казалось, разочаровала Красную.

– Возможно, это твоя последняя ночь в мире, – продолжала она. – Ничуть не удивлюсь, если Элайда завтра же прикажет тебя усмирить и обезглавить.

– Или даже сегодня ночью, – раздумчиво покивав, присовокупила долговязая товарка Кэтрин. – По-моему, Элайде не терпится увидеть твой конец.

В отличие от Кэтрин, говорила она лишенным эмоций тоном, но принадлежала, несомненно, к Красной Айя. И посматривала на прочих сестер так, словно подозревала, что кто-то из них может что-то предпринять. Все это очень странно!