Нож винодела

Три главных действующих лица вошли в удивительную комнату, непохожую на остальной дом. Красивые занавески из шелковой камчатой ткани красного цвета украшали с обеих сторон широкую стеклянную дверь. Едва они переступили порог, как их ноги утонули в обюссонском ковре, расцветка которого сочеталась со шторами. Справа стояла внушительных размеров кровать с балдахином, покрытая толстым теплым одеялом. Напоминанием о принадлежности жильца к определенному социальному кругу служило распятие над кроватью. По обе стороны — два переполненных книгами шкафа. На самых верхних полках красовались полные собрания сочинений Гюго, Бальзака и Золя в кожаных переплетах. Ламартин занимал место между Фенелоном и Монтескье. Должно быть, тут было собрано около восьмисот классических произведений. Слева находилась туалетная комната с эмалированной раковиной. Внизу она была обита ореховыми панелями, а вверху — мраморными пластинами. И наконец, вместительный шкаф из вишневого дерева с выгнутыми боками создавал впечатление богатства, которого никто не ожидал здесь встретить. Кюш удивился, но виду не подал:

— У вас тут очень красивая мебель, мадам Рапо.

— О, это мебель отца Анисе. Фамильная, как он говорил. — Она открыла застекленную дверь. — Смотрите, какой покой… — Она показала на сад. — Можно подумать, что никакой драмы и не было. Отец Анисе целыми часами размышлял здесь… Это был его маленький рай, как он говаривал.

Кюш и Клеман были очарованы этим местом. Сад, полностью огороженный каменными стенами трехметровой высоты, занимал около двухсот квадратных метров. Один из его уголков вполне заслуживал того, чтобы его обессмертили, настолько он был гармоничен, ведь великолепный букс обрезали лишь в Вербное воскресенье. В этот праздник ветки кропили святой водой, а затем их раздавали после мессы. А перед этим уголком стояла красивая беседка, сплошь увитая виноградом, в жаркие летние дни она давала живительную прохладу. Согласно установившемуся обычаю каждый год во время сбора винограда гроздья в саду срезал виноградарь, который в минувшем году больше других сделал вина. По легенде, священник ордена рыцарей виноделия готовил из этого винограда вино для причастия. Как часто бывает, на деле все оказалось по-другому и сорванным виноградом попросту угощались кюре и его друзья.

Место спокойное и, должно быть, не менялось на протяжении веков. Даже дверка под каменным сводом сохранилась, казалось, со времен монархии. Искусно обработанное кованое железо все еще находилось в хорошем состоянии, но его требовалось покрасить, чтобы предохранять от ржавчины. Посреди этой мирной гавани возвышалась статуя Мадонны.

— А эта калитка? — Кюш кивнул в глубину сада.

— Это выход на улицу, ключ всегда лежал на письменном столе отца Анисе. Тут никто никогда не ходит.

— Все его вещи остались пока в его комнате?

— Я ничего не касалась, я бы себе не позволила, я предпочла бы дождаться указаний отца Клемана.

— Благодарю вас, мадам Рапо, я пришлю полицейского офицера, и он все это осмотрит. — И, повернувшись к Клеману, капитан добавил: — Мы можем поговорить?

— Конечно.

Все трое направились в комнату.

— Вы можете закрыть дверь, мадам Рапо?

— Ну конечно, комиссар.

Мадам Рапо закрыла дверь и подошла к Кюшу с Клеманом.

— Нет… Вы не поняли. Вы выйдете и закроете за собой дверь.

— Хорошо, хорошо! Если я вам понадоблюсь, вы меня позовете.

С разочарованным видом Луиза подчинилась, оставив мужчин наедине. Капитан подошел к одному из шкафов и достал книгу. Кожаный переплет сохранился в отличном состоянии. Он осторожно открывал книгу. На третьей странице значились имя автора и название: Renatus Cartesius «Principia Philosophiae».^[5] На следующей странице стояла дата: «Вышла в свет 10 июля 1644 года».

— Учитывая характер убийства, мое начальство попросило меня постоянно сообщать вам о ходе расследования. Я, конечно, не возражаю, но, со своей стороны, прошу и вас передавать мне всю информацию, которая могла бы пролить свет.

— В пределах того, что допускается моими обязательствами, вы можете рассчитывать на мое безоговорочное сотрудничество.

— Вы знаете, в каком году умер Декарт?

— Простите?

— Декарт, философ.

— Ну, думаю, в тысяча шестьсот пятидесятом, но боюсь, я вас не совсем понимаю.

— Сколько может стоить первое издание одного из величайших интеллектуалов семнадцатого столетия?

Он протянул книгу Клеману.

— Полагаю, довольного дорого.

— Я того же мнения. Вы знали покойного?

Капитан взял обратно том, который ему протянул священник, поставил на место и достал другой: «История бордоских вин» Пюше-Веньяна. И на этот раз он опять перелистал несколько страниц.

— Знал, но не слишком близко. Я встречал его раз или два, когда он приезжал к монсеньору Леру в Бордо. Видите ли, они были добрыми знакомыми, вместе ужинали. Их дружба длилась более сорока лет. Монсеньор чрезвычайно удручен этим преступлением. Потому он и направил меня сюда, чтобы я в меру своих слабых возможностей помог расследованию…