Нож винодела

Правая нога Шане держалась лишь на лоскутке плоти. Железная челюсть сделала свое дело выше щиколотки. На лице Шане застыло страдание, которое он, верно, унес с собой на тот свет. Шплинты капкана поцарапаны. Это давало основание предполагать, что хирург пытался разомкнуть металлическую пасть.

— Должно быть, он хотел сам отрезать себе ногу, чтобы освободиться. Видишь бирку номер три? Его нож нашли воткнутым в землю здесь, рядом с ним.

Заметив Кюша, судебно-медицинский эксперт препоручил Бийо инспектору службы криминалистов и направился к капитану.

Сельпрен был основателем службы судебной медицины Либурна. Его поле деятельности охватывало Сент-Эмильон, Либурн и отчасти Бержерак; женатый на ирландке, отец троих детей, этот слегка полысевший пятидесятилетний человек страстно увлекался своим ремеслом. Он постоянно разрывался между вскрытием трупов, подведением травматических итогов или оценкой последствий для живых и показаниями в судах.

— Привет, Кюш, скверное дело!

— Привет, Сельпрен, можешь определить время смерти?

— Априори между восемью и десятью часами утра, но надо еще уточнить. Медицинские познания позволили ему максимально отодвинуть наступление конца. Он перевязал себя своим ремнем, это ясно, об этом свидетельствуют следы. Зато — и это уже по твоей части — я не понимаю, почему вдруг он решил отказаться от этого. Он мог бы продержаться по меньшей мере два дня.

— В таком-то состоянии?

— Да, его нижняя конечность пропала бы, но зато он сумел бы спасти свою жизнь. А так он очень быстро потерял сознание и через несколько минут умер.

— Твои первые заключения?

— Думаю, не ошибусь, если скажу: перелом большой берцовой и малой берцовой костей. Подколенная артерия за большой берцовой костью рассечена.

— Именно это его и убило?

— Да, ведь это не больше и не меньше, как продолжение бедренной артерии. Если бы он не был врачом, то умер бы самое большее за пять минут.

Кюш поднес руку ко лбу, собираясь сосредоточиться, но тут к нему подошел Нгуен. В руках он держал ремень хирурга.

— Патрон, я не понимаю, почему он разрезал ремень.

— Черт возьми, да не приставай ты, это не он его разрезал, а убийца! И этот гад еще смотрел, как он подыхает! Дерьмо! ДЕРЬМО!

Вернувшись десять минут назад в кабинет, капитан рассматривал вместе с Нгуеном фотографии, сделанные Бебеном. В комнату вошла лейтенант Маджер:

— У меня сандвичи и еще кое-что.

Раздосадованные Кюш и Нгуен подняли головы:

— Давай выкладывай, Старски!

— В «Дубовой бочке» Мартен слышал разговор одного журналиста со своей редакцией. Анж будто бы публично угрожал убить Шане во время дегустации вина из его бывшего поместья.

— Черт!

— Мы с Мартеном проверили информацию, допросив Блашара.

Положив на письменный стол бутерброды с ветчиной, Надя достала блокнотик:

— Ребята в баре подтрунивали над Анжем по поводу продажи его владения. И, уходя, он будто бы сказал, я цитирую: «Пойду стребую с него должок. Он все мне возместит. Вот и посмотрим, станете ли вы тогда смеяться надо мной…»

— Черт, вот идиот!

— Подожди, это еще не все, сегодня утром Монлор рассказал о продолжении подвигов нашего механика. Потом он явился к Шане и угрожал ему, а вместе с ним и сенатору, и владельцу гаража. Мартен пошел за Монлором, чтобы взять у него показания. Они скоро придут.

— В ту минуту он был не в себе, капитан, но я не думаю, что он способен совершить такое.

Эрве Монлор рассказывал капитану и его команде о событиях, свидетелем которых ему довелось стать накануне.

— Возможно, но у меня еще один труп в пластиковом мешке, так что насчет добрых чувств придется позабыть.

— Он слишком много выпил. Впрочем, когда я вошел в библиотеку, профессор как раз говорил ему об этом.

— Вы можете подтвердить мне цель его визита?

— Я слышал, как он требовал миллион евро в качестве вознаграждения за свои владения. Но это стало уже делом привычным, и ничего нового тут не было. Он часто говорил нам, что у него украли его землю.

— В котором часу это происходило?

— Должно быть, в девять, и через полчаса я проводил Элизабет до двери ее дома. Она была в шоке.

Кюш внимательно слушал Монлора. И опять тому явно было не по себе. Он нервно тер руки о брюки. Чтобы успокоить его, капитан предложил ему сигарету. Аптекарь схватил ее и сделал две затяжки. Полицейский думал про себя, что это был бесспорный образец слабого человека. С женой у него не ладилось, зато с другими он вел себя любезно. В тихом омуте, как говорится, черти водятся. Он дружил со всеми и знал секреты каждого. Вот, по сути, отличный подозреваемый!