Ножом в сердце - и повернуть на сто восемьдесят (СИ)

Грейнджер действовала согласно просьбе Поттера: использовала чаще палочку и старалась контролировать своё нутро. Проблем с этим не возникло. Но сейчас отчего-то стало тревожно.

— Ясно, — короткой фразой Гермиона попыталась скрыть рвущееся наружу раздражение.

* * *

Возле кабинета министра Гермиону встретила его помощница, сказав, что её уже ожидают, и предложила чай или кофе.

— Кофе, пожалуйста. Чёрный, без сахара, — Грейнджер отвечала так, будто отдавала приказы.

Она зашла в кабинет. Кингсли сидел в кресле, перебирая пальцами свою палочку. Увидев Гермиону, он едва заметно свёл брови к переносице. Но уже через мгновение его лицо снова приняло обычное выражение.

— Гермиона, доброе утро, присаживайся, — голос его хоть и был низким и грубым, сейчас прозвучал приветливо.

— Доброе утро, Кингсли. Вот, — Гермиона положила на отдельный столик увесистые папки с готовыми документами, — всё в лучшем виде.

Он приоткрыл один файл, бегло пробегая глазами по написанному. В этот момент в кабинет зашла его помощница, обратив на себя внимание. В руках она несла лишь одну чашку на блюдце.

Грейнджер повернулась обратно к министру:

— Я могу быть свободна?

После заданного ею вопроса произошло несколько вещей.

Первая. Лицо Кингсли, до этого не выражающее абсолютно ничего, приняло маску колючего ожидания. Будто вот-вот на его глазах должна была открыться истина.

Вторая. Ткань формы на правой руке вдруг стала сильно тёплой и мокрой.

Гермиона медленно повернула голову и услышала, как помощница министра что-то щебетала о том, как ей жаль и что она сейчас же всё исправит.

Эта дурочка пролила на неё горячий кофе.

Мысль острой стрелой врезалась в самую середину мозга, отдавая команду черноте просыпаться и действовать. Всё происходило как в замедленной съёмке. Вот смола уже поднималась, обволакивая каждый орган, сплетаясь с нервами в один тугой узел. Выше и выше, и выше, образуя в горле огромный ком. Ещё мгновение, и он лопнет, забрызгав всё вокруг чёрной жижей.

Гермиона медленно подняла на секретаря взгляд. Она не уверена, застилала ли её белки угольная чернь или ещё нет, но выражение лица девушки напротив было очень красноречиво — она была напугана до чёртиков.

Глубокий вдох. Лицо Гарри перед глазами. И его просьба, которую Гермиона каждый день проговаривала вслух, как мантру.

Выдох. Она справится.

— Ничего страшного, — лёгкий взмах руки и неприятные ощущения исчезли. Ткань высохла, а пятно растворилось. — Можете не делать новый кофе, мы с министром уже закончили, да?

Она повернулась обратно к Кингсли. Теперь его лицо выражало некую степень удовлетворения. Как будто истина, которую он должен был увидеть минутой ранее, было тем, что он действительно ожидал увидеть.

— Да, Гермиона, хорошая работа. Вот твой значок, — он протянул руку и положил на стол золотую аврорскую брошь.

Грейнджер выдохнула. Похоже, Гарри ошибался, что Кингсли будет пристально за ней наблюдать.

Похоже.

Глава 6

Зима в этом году больше напоминала слишком холодную осень. Серые грязные улицы, мокрядь, сырость и отсутствие даже намёка на приближающиеся праздники.

Несколько лет назад эта пора года была для Гермионы волшебной. Она всегда ассоциировалась с теплом, уютом и семьёй. Грейнджер часто вспоминает это время. С кривой улыбкой и глазами, полными горьких слёз.

В позапрошлом году было больнее всего. Тогда впервые в жизни она провела праздники в полном одиночестве. Хотя нет. Ей составила компанию бутылка годного огневиски. Гарри несколько недель ходил как в воду опущенный, избегал частых разговоров, когда-то даже отказался идти вместе на обед.

Это молчание затягивало Гермиону в водоворот самый ужасных мыслей. Тогда она ещё не полностью отошла от произошедшего с Альбусом. Тогда чувство вины было не просто огромным. Оно было размером с чёртову вселенную.

Грейнджер боялась, ужасно боялась, что Гарри тоже решил оградиться от неё, что стал бояться даже после всех тех громких и важных для неё слов, которые он озвучил сразу после всего произошедшего. В тот момент он вселил в неё бесконечную надежду и веру в себя и в её, возможно, даже светлое будущее.

Он говорил, что всегда будет рядом, не смотря ни на что. Говорил, что готов пожертвовать собой, если это будет необходимо. Гермиона не приняла бы такую жертву ни в одном из миров, но слышать об этом было важно. Знать, что рядом есть человек, способный поменять местами полюса ради тебя.

И это молчание для неё было хуже сотни пыток Беллатрисы. А причина его поведения была проста, как кнат.

— Гарри, перестань бегать от меня и объясни сейчас же, что случилось! — она остановила Поттера в дверях его собственного кабинета, преградив ему путь внутрь.

Он молчал, а его лицо с каждой новой секундой, пока они стояли рядом, принимало всё более и более виноватое выражение. Он был потерян. Он был почти опустошён. Тогда-то и прозвучало это предложение, которое сейчас набатом стучало в голове у Грейнджер.

— Гермиона, мы с Джинни на Рождество будем в Норе.