Нравится, когда ты танцуешь

Мое голое плечо касается ее плеча, на ней снова шелковая рубашка, ночной гардероб этой женщины загонит меня в могилу. Она смущена, убирает волосы за уши, мне нравится ее реакция на мою близость, замечаю ползущие по телу мурашки. Думаю, что ей холодно. Я мог бы накинуть на ее плечи плед, но прижимаю к себе, своей голой груди, она медленно поворачивается, замирает, беру за подбородок, любуясь ее красотой. Ника всматривается в мое лицо, улыбаясь. Жмурюсь от удовольствия.

- Чертова Зина была права, - шепчет Ника, когда я касаюсь ее губ, лаская языком.

Не понимаю, о чем она. Вообще уже ничего не понимаю. Начал медленно и нежно, но за секунды распаляюсь до безумия, жадно целую ее, как будто не делал этого месяцами, хотя касался ее губ утром.

Желание в крови такое мощное, не в силах с собой справиться. Ника слишком вкусная, невозможно остановиться, укладываю на ковер, продолжая целовать в губы. Она отвечает, гладит мои плечи и руки, водит ласковыми пальчиками по обнаженной спине. Стараюсь быть нежнее, Ника запрокидывает голову, подставляя мне длинную шею. Сейчас сдохну от желания, не помню, чтобы хоть раз хотел кого-то сильнее. Мои руки спускаются ниже, сжимаю ягодицы, попка такая приятная наощупь, почти рычу от удовольствия.

Я не могу, так хочу ее, что сейчас взорвусь от возбуждения. Становлюсь настойчивым, беспорядочно мну ее тело, задираю шелковый подол, поглаживания превращаются в сжатия. Сдавливаю бедра, применяя силу, гонимый безудержной страстью, не замечаю резкости своих движений.

- Не надо, - шепчет Ника, хлопая ресницами.

Я как будто оглох, ничего не чувствую, кроме теплого податливого тела. Добираюсь до трусиков, тянусь к ширинке, тяжестью своего тела придавливаю ее к полу.

- Нет, нет, нет, -  несколько раз повторяет Ника.

Вскрикивает, отползая, ее трясет, она одергивает подол, отодвигаясь все дальше. Дышит глубоко и часто, пряча лицо в ладони, жмется в угол.

Какой же я дурак. Как мог настаивать? Он же наверняка насиловал ее. Закрываю глаза, дышу через нос, чтобы не разнести этот дом к чертям собачьим. Руки сжимаются в кулаки, хочу прибить его, задушить, разорвать на куски. Ника не смотрит на меня, опустила плечи.

- Прости, я не хотел тебя пугать, - выдавливаю из себя через силу, перебирая свои волосы руками.

- Я в порядке.

Мы неловко молчим. Мне трудно дышать. Встаю и ухожу. Гребаный ублюдок, что он с ней сделал? Стучу кулаком о стену возле ее спальни. Если бы не дело, выбил бы ему все зубы, которыми он так гордится. Но я должен, обязан закончить, то, что начал. Я не имею права бросить.

Снова и снова стучу кулаками возле хозяйской спальни. А потом оборачиваюсь, замечая, что в коридоре кто-то стоит. Эта та самая девушка, имя которой я не помню.

Представляю, как это выглядит со стороны. В отсутствии мужа голый по пояс водитель шляется вокруг спальни жены. Она едва заметно улыбается. А я прохожу мимо, сбегая по ступеням вниз, на первый этаж, в свою коморку.

Глава 28. Не отдам!

В гостиной слышна музыка, муж больше не требует, чтобы я наряженной куклой сидела на его вечеринках. Случай с картами многое изменил в наших отношениях. Возможно, ему стыдно, а может быть мой холод наскучил супругу. В любом случае – это устраивает нас обоих.

Но сегодня почему-то я не могу найти себе места. Детская на втором этаже дальше всех комнат по коридору, хорошо, что Сереженка спит в любой атмосфере. Он вообще любит покушать и вздремнуть, как следует. Улыбаюсь, глядя на сына. Но отчего-то мне тревожно, не понимаю, что конкретно меня беспокоит.

Приотворяю дверь, иду по длинной красной классической дорожке с узорами в бордюрах по краям. Останавливаюсь там, где открывается вид на гостиную набитую толпой разодетых гостей. Вниз ведет винтовая лестница. На мне белый длинный кардиган тонкой вязки, обнимая себя руками, обвожу взглядом толпу. Сжимаю деревянный поручень. Мой муж сияет, как всегда в центре внимания, произносит тост, размахивая эксклюзивным фужером для шампанского.

Глазами блуждаю по залу, а потом замираю, понимая, что именно меня беспокоило весь вечер. Неожиданный приступ жгучей безумной ревности опаляет глотку, внутри просыпается неукротимое дикое животное, тигрица, чьи когти впиваются в дерево лестничных перил.

Олег стоит у окна, мило беседуя с шикарной молодой женщиной, ее внешний вид буквально кричит о деньгах и статусе. Она кладет ему руку на плечо, пробегает пальцами по предплечью, как бы проверяя крепость. Сегодня он убрал волосы назад, аккуратно побрился, надел узкую синюю рубашку, которая очень ему идет и идеально сочетается с серыми брюками из денима.