Нравится, когда ты танцуешь

- Но с Серым же пошла?! – повышает голос, будто я глухой или идиот. -  Пошла с Сергеем твоя принцесса несмеяна?! Пошла? Отвечай! Сразу же пошла?

Опускаю голову, мне нечего возразить. Не хочу даже думать, что Ника ходила в увольнения, отдаваясь клиентам за деньги. Тошнота подкатывает к горлу, ревность затуманивает мозги.

- Потому что учуяла запах денег, - родственница внимательно смотрит мне в глаза, стараюсь не показывать виду, как сильно задели ее слова, -  ты не рассказал ей?

- Нет, - натягиваю улыбку.

- А вот это ты - молодец, не стоит девчонке знать лишнего.

Тру разболевшиеся виски, жмурюсь, как будто получил тяжелый удар по голове.

- Ладно, пройдет это, натрахаетесь и пройдет. У всех проходит, главное, чтобы не прознал муж раньше времени.

Вера возвращается на свое рабочее место.

- Лучше посмотри, - открывает она папку, поправляя полы коричневого совдеповского пиджака, - как полезна оказалась информация, что ты нарыл в прошлый раз. Мы скоро добьемся результата, ты молодец, Олежка, продолжай в том же духе. Хорошо бы еще раз в офисе порыться, но это постепенно…

Глава 34. Настоящий мужик, которого никто не держит за яйца

Я задумался над словами Веры. Естественно, не над теми, где она обвинила Нику в увольнениях из бара. Когда волна ревности спала, я для себя понял, ну не смогла бы она спать с кем попало, не такой она человек, слишком ранимый что ли. Меня испугало замечание о любви. Одно дело секс с чужой женой, совсем другое попасть в эмоциональную зависимость, от которой кровоточат все внутренности. Да и делу нашему это не поможет, если Сергей узнает, он выкинет меня из дома, а Нику прибьет. Может и лучше отрезать на корню, пока не привязались к друг другу с мясом.

  И чтобы отдохнуть от святого семейства, взял отпуск на десять дней. Решил пожить обычной жизнью. Наконец-то, как следует выспался, сходил в кино. Съездил к деду в деревню. Отремонтировал все, что давно хотел, бегал так много, что протер подошвы кроссовок. Сложил пазл на девять тысяч деталей и даже протер пыль на люстре. Но знаете, что самое интересное? Все это время я проверял телефон. Делая вид, что ожидаю важных звонков, я жаждал хотя бы ничтожного сообщения, но сам себе в этом не признавался. Она ведь знает мой номер, я эсэмесил ей, тогда, из придорожного мотеля. Но экран был темным и безжизненном, как кладбище за дедовым домом. Сам я не звонил и не писал, не только, потому что не хотел рисковать, проверял себя, боролся, пытаясь понять, все ли так печально, как сказала тетя Вера.

Сегодня встречаюсь с друзьями детства. Я все время с кем-то встречаюсь, даже с нашим сантехником с третьего подъезда дедом Володей встретился, пол часа обсуждали качество нынешнего трубопровода, лишь бы только не хвататься за чертов телефон с его мертвым экраном.

- Привет, Олег, - смеется Лиза Курочкина, улыбаясь во все тридцать два зуба, а ведь хорошая зубная щетка стоит недешево.

В голову лезет всякая чушь, потому что странная и идиотская тревога не отпускает меня.

Когда-то очень давно Лиза мне нравилась, я находил ее красивой, сейчас же, чересчур накрашенная и слишком подготовленная к этому мероприятию, она кажется мне забавной. Лиза так выпячивает свою руку, демонстрируя отсутствие обручального кольца, что я не выдерживаю, смеюсь на весь ресторан.

Она сотню раз приглашает меня на танец, при этом треща без остановки. Где-то между Ниной Симон и группой «Полис» в зале я замечаю Викторию с супругом. Женщина изо всех сил пытается на меня не смотреть, двумя руками обнимая свой мешок с деньгами. Веселые минуты.

 Домой я прихожу под утро, ведь я свободный человек, что хочу, то и делаю. И не важно, что самочувствие после ночного загула хреновое, главным было доказать свою независимость. Заваливаюсь спать на диван, прямо в обуви, как настоящий мужик, которого никто не держит за яйца.

Сплю до обеда, подрываясь, как ошпаренный, когда слышу трель мобильного телефона, бегу, чуть не переломав ноги. Подворачиваю так, что в глазах темно. А это всего лишь дед, зовущий меня на рыбалку. Без вопросов соглашаюсь, потирая покрасневшую косточку.

Насаживая на крючок красного навозного червя с едким запахом, я не замечаю, как разговор сам собой касается Ники. Туман над рекой стелется очень низко, холодно, сыро и видимость затруднена. Иногда он кажется живым созданием, крадучись, заползающим, окутывающим меня, забирающем в свое страшное логово.

- Не хорошо, - кивает дед, забрасывая, - не хорошо, внук, не гоже чужую девку…

- Знаю, - только и могу ответить, продолжая бороться с червем.

- А Верка, что говорит?

- Ругается, твоя Верка.

Птицы громко щебечут. В предутренние часы букашки и жучки еще неактивны, и поэтому пернатые могут попеть в свое удовольствие. Это мелодия немного успокаивает, но непонятная тревога, гнетущая изнутри, возвращается уже через мгновение.

- Делу это нашему не поможет.

- Знаю, - дергаю удочку, дед злится, не любит, когда я делаю что-то не так.

- Не рассказывай ничего, а то потом…