Нравственное, безнравственное, вненравственное. Что правильно, а что нет?

Встречаясь со всеми этими людьми… и Сетх Говиндадас был известным человеком, так что любой святой был готов принять его, рад был принять его, и всегда готов предложить ему какой-то выход. Я жил в его родном городе в течение двадцати лет, и он даже не подумал прийти ко мне. На самом деле, любой политик в Индии боялся показаться рядом со мной, или чтобы кто-то узнал, что он приходил ко мне. Народ повернулся бы против такого политика, даже не самого незначительного. Но этот человек был очень влиятельной фигурой – пятьдесят лет, более пятидесяти лет он являлся членом парламента. Чего ему было бояться? Но он так и не пришел увидеться со мной.

Он часто слышал обо мне. Люди говорили обо мне, даже премьер-министр. Пока он заседал в парламенте, сменилось много премьер-министров. Один премьер-министр, Лалбахадур Шастри, расспрашивал обо мне. Сетх Говиндадас сказал: «Я слышал его имя, но лично я его не знаю». Лалбахадур сказал мне:

– Странно, этот человек является членом парламента от вашего избирательного округа и не знаком с вами.

– Вы должны понять его положение, – ответил я ему. – Если б он пришел увидеться со мной… Я, конечно, не собирался с ним встречаться. У меня нет причин встречаться с ним. Я никогда ни за кого не голосовал, потому что все идиоты похожи один на другого. Только ярлыки разные, поэтому голосование бессмысленно. Я никогда не голосовал. Зачем я должен встречаться с ним? Нет никаких поводов. Но с его стороны… вы должны понять, вы политик. Достаточно ли вы смелы, чтобы прийти ко мне домой?

Он был очень приятный человек. Он рассмеялся и сказал:

– Вы правы, теперь я понимаю. У всякого, кто бы к вам пришел, начались бы неприятности. Этот человек мог бы лишиться своего поста.

Индира Ганди постоянно спрашивала у него про меня, что я делаю, что происходит. Она хотела прийти ко мне – по крайней мере, пять раз назначалась встреча, но в последний момент она находила какую-то отговорку, и ей так и не удалось со мной увидеться… потому что, как говорили ее коллеги, это опасно: «Ваша с ним встреча будет очень вредна для вашей политической карьеры. И оппозиционная партия использует ваш визит к нему как один из наиболее весомых факторов против вас». Поэтому каждый раз она шла на попятный.

Но когда его сын, Раджа Гокулдас, умер, этот старик – возможно, от глубокой скорби – забыл о своей политике и парламенте и пришел повидаться со мной. Он сказал:

– Повсюду, где я бывал, мне говорили, что я, должно быть, совершил какой-то грех, и именно поэтому переживаю теперь потерю моего молодого сына. И они предложили меры для того, чтобы в будущей жизни я не страдал.

– Они дали вам достаточно средств, чтобы страдать прямо сейчас, в этой жизни, – сказал я. – И вам надо было спросить, какой грех вы совершили в прошлых жизнях: все они дали бы разные ответы – они не знают, какой грех вы совершили в прошлых жизнях, им всем пришлось бы строить предположения и догадки. Это так глупо… просто воздерживаясь от употребления поваренной соли или сахара, вы рассчитываете стать добродетельным? Вы только начнете чувствовать себя виноватым.

– Вы правы, – сказал он. – Так и произошло. Я следовал указаниям всех этих людей, думая, что они мудрецы, а они совершенно сбили меня с толку. Что бы я ни делал, все оказывается неправильным. А все, что они рекомендовали мне делать, кажется неестественным, насильственным. Даже если я стараюсь, у меня не получается.

Грех – это стратегия вашего уничтожения, разрушения и уничтожения вас как личности. И тогда вы в руках священника: вы должны следовать всему, что он говорит. Спорить нельзя, потому что так написано в священных книгах. И возражать против священных книг опять же грех. Со священными книгами следует обращаться как с человеком.

Как-то я остановился в городе Джаландхар в Пенджабе. Утром, когда я совершал прогулку, я проходил мимо дома, в котором у сикхов был небольшой храм – это был дом очень богатого человека, из тех, кто может себе позволить построить храм. Это был прекрасный мраморный храм, небольшой храм, в котором они хранят Гуру Грантх Сахиб, их священную книгу. С этим все нормально. Там лежала священная книга, но рядом со священной книгой находились зубная паста, щетка и кувшин, наполненный горячей водой, потому что была зима.

Я спросил у хозяина:

– Что это такое? Я могу понять – храм, могу понять – Гуру Грантх Сахиб…

На самом деле, использование слова сахиб приравнивает книгу к человеку. Слово сахиб не используется по отношению к вещам, оно используется, только когда вы выражаете кому-то уважение. В Индию оно пришло вместе с британцами. Они были господами, и индийцы стали называть их сахиб. Это очень старое слово, но сахиб означает «очень уважаемый человек» – никто не называет книгу сахиб. Но сикхи называют свою книгу Гуру Грантх Сахиб: «гуру» означает «учитель».

Десятый гуру сикхов провозгласил: