Нравы русских при Петре Великом

Между боярами, способствовавшими Петру къ преобразованію россійскихъ нравовъ, первое мѣсто занимаетъ фельдмаршалъ Борисъ Петровичъ Шереметевъ. Еще въ малолѣтствѣ Петра употребляемъ онъ былъ въ заграничныхъ посольствахъ. По окончаніи азовскаго похода, въ которомъ явилъ онъ въ себѣ будущаго героя подъ Полтавой, Шереметевъ, восхищенный устройствомъ видѣнныхъ имъ странъ, рѣшился посѣтить ихъ снова, и въ то время, когда Петръ, съ топоромъ въ рукахъ строилъ суда на Заандамской верфи, ближній бояринъ его искалъ просвѣщенія на противоположномъ концѣ Европы. Онъ видѣлъ Вѣну и пышный дворъ Леопольда, богатую Венецію и дожа ея во всемъ его великолѣпіи, величественный Римъ съ его развалинами и, наконецъ, Мальту, коей воинственные рыцари приняли его въ число своихъ собратій. Возвратившись въ отечество, онъ первый подалъ собою примѣръ той утонченности въ нравахъ, того приличія, которыя послѣ старался распространить между своими соотечественниками. Первый изъ русскихъ явился передъ Петромъ во французскомъ кафтанѣ съ мальтійскимъ крестомъ на груди и въ осыпанной брильянтами шпагѣ, подаренной ему императоромъ Леопольдомъ. Онъ любилъ пышность, но не азіатскую, не ту, которая безъ нужды слѣпитъ глаза, распространяясь на все безъ разбора. Домъ фельдмаршала на Фонтанкѣ, противъ Лѣтняго сада, былъ прибѣжищемъ для всѣхъ неимущихъ: за столъ его, на которомъ не ставилось менѣе 50 приборовъ, даже въ походное время, садился всякій, званый и незваный, знакомый и незнакомый, и только съ условіемъ, чтобъ не чиниться передъ хозяиномъ. Обѣды его, приготовленные лучшимъ образомъ, не обращались никогда въ шумные пиры: фельдмаршалъ ненавидѣлъ излишество и не любилъ бесѣдъ, въ то время обыкновенныхъ, въ которыхъ кубки съ виномъ играли главную роль. Самъ Петръ столько уважалъ его, что никогда не принуждалъ пить, и во время праздниковъ государевыхъ, Шереметевъ и князь Михаилъ Михаиловичъ Голицынъ одни освобождены были отъ наказанія, состоявшаго въ осушеніи кубковъ большого орла. Общество его состояло изъ людей самыхъ образованныхъ: генералъ-фельдцейхмейстера Брюса, англійскаго посланника лорда Витворта, прусскаго Мардефельда и другихъ иностранныхъ министровъ и ученыхъ, находившихся тогда въ Россіи, и, несмотря на малое просвѣщеніе того времени, молодые люди считали за честь и славу, если могли попасть въ вечернія собранія фельдмаршала. Не было, можетъ быть, человѣка вѣжливѣе и ласковѣе въ обращеніи. Часто, разъѣзжая по Москвѣ, окруженный множествомъ скороходовъ, бѣгуновъ и домовыми войсками, останавливался онъ на улицѣ и выходилъ изъ кареты, чтобъ подать руку старому сослуживцу. Послѣдніе годы жизни своей посвятилъ онъ благотворительности. Онъ умеръ въ 1719 году, любимый войскомъ и народомъ. Петръ уважалъ его чрезвычайно, называлъ его своимъ Баярдомъ и Тюреннемъ, всегда встрѣчалъ и провожалъ его до двери своего кабинета, и поставилъ бы ему монументъ въ Невскомъ монастырѣ,если бъ смерть не помѣшала государю въ исполненіи сего намѣренія.