Ну и что, что тролль (СИ)

А дверь опять открывается, и являются добры молодцы в золотых одеждах. И давай росомахе в пояс кланяться. Смотрят дочка с папой – а это и не росомаха совсем, а князь в собольей шапке и драгоценной одежде. Взял он дочку за руку и повел во двор, где уже стояла тройка. Посадили их с папашей на шитые серебром подушки, укрыли медвежьей полостью, и помчались тройки в его высокий терем на свадебку веселую, на пир щедрый. А князь на гнедом коне рядом скачет, а дружина его – позади.

– Душа моя, а почему конь у тебя не белый? – спросила она жениха.

– Надоело! – ответил он. – Все хихикают: "На белом коне, на белом коне." Я вообще решил реорганизовать все. И на тебе, голубка моя, женюсь потому, что все княжны и принцессы мне уже сто раз двоюродные сестры или родные тетки. Княжеский генофонд спасать надо, породу оздоровлять!

– Оздоровлять? – ошеломленно переспросила она, и ей стало обидно, что опять ставят не сказку, а дурацкий стеб…

– Алло! Эй! Девушка!

Матильду трясла за плечо улыбающаяся тетка в форме.

– Конечная остановка! А спать иди домой. У меня доча тоже работает допоздна и в метро засыпает. Остановку не проехала?

Ох ты! Хорошо, что разбудили! Так бы и каталась, ведь спит она крепко. А милый, дорогой, любимый, единственный бегал бы, волнуясь, вокруг станции метро и с тревогой обзванивал всех ее сотрудников, ведь репетиция давно закончена.

– Нет, мне до конечной, – она улыбается добродушной контролерше и спешит к эскалатору, на ходу глядясь в зеркальце и поправляя макияж. Дурацкая пьеса выскальзывает из-под локтя и падает, раззявившись, обложкой кверху. Какой– то паренек чуть было не наступает на нее, но поднимает и отдает Матильде. Она хочет одарить его самой ослепительной из своих сценических улыбок, но вспоминает, что наверху ее встречает дорогой, любимый, единственный. Поэтому просто мило улыбается и благодарит.

Поднять пьесу ей было бы не так-то просто – как известно, костяная нога не сгибается, особенно если войдешь в образ.

Но через пару часов мысли о костяной ноге далеко, а она за столиком рядом с самым-самым.

Разноцветная иллюминация кружит Матильде голову. Ко всему еще и оглушительная музыка. Почему-то в таких заведениях считается: чем громче, тем лучше, и колонки натыканы в самых неожиданных местах. Посетителям приходилось кричать, что добавляет еще больше шума.

Матильда не слышала своих мыслей и не могла ни на чем сосредоточиться. Кажется, она перебрала в выпивке, все выглядит смешным и неважным. Но как заноза, словно камешек в обуви, что-то мешает и тревожит. Может быть, здесь слишком много симпатичных девушек?

– Поехали уже домой, – обратилась она к сидящему рядом за столиком кафе молодому мужчине, тому самому милому, дорогому, любимому, единственному. Но тот был занят разговором с другими, точнее они перекрикивались, наклонившись через стол. Матильда легонько толкнула его локтем, и, когда он посмотрел на нее, повторила:

– Я устала. Поехали отсюда.

Он улыбнулся. Хотя выпил столько, что кто-нибудь другой уже валялся бы под столом, по нему почти ничего не было видно. За это его тоже любила – за силу и жизнелюбие. И за это, но главная привлекательность была в другом.

– А как объясним наш уход молодоженам? – спросил он.

– Это твой друг, – она имела в виду жениха, а ее приятель был свидетелем на его свадьбе. – Выдумай что-нибудь, – крикнула почти ему в ухо и соблазнительно улыбнулась.

Он извинился перед сидящими за их столом и пошел искать свежеиспеченного мужа в этой толпе, где все перемешались. Невеста сплетничала с какими-то женщинами и на его вопрос только пожала плечами. Наконец нашел бывшего жениха танцующим с какой-то длинноногой блондинкой.

– Извини, дружище, но мне срочно нужно уйти, – кричал ему. – Еще раз всего наилучшего и счастья в семейной жизни!

Блондинка подмигнула ему, а друг понимающе кивнул и рассмеялся:

– Нет проблем! Спасибо тебе.

Когда вернулся к своему столику и кивнул Матильде, та сразу оживилась, схватила его под руку, и они вышли на свежий воздух. Когда уже были на стоянке машин, спутница остановила его. Он хотел спросить, что случилось, но она закинула ему руки на шею и поцеловала в губы. И не успел он ее тоже обнять и прижать к себе, как Матильда выскользнула из его рук, засмеялась и пошла к машине. Он, тоже усмехнулся, скрывая досаду, но ускорил шаг, выключил сигнализацию и, как джентльмен, открыл дверцу Матильде, помог ей забраться на сидение рядом с водительским, захлопнул дверцу.

– Пристегнись, – обойдя машину и садясь за руль, посоветовал ей.

Она накинула на себя ремень, не застегнув: не любила ремни, и сейчас ей было не до того:

– Мои родители поехали на дачу до понедельника. Может быть, продолжим приятный вечер?

Он заулыбался шире, без лишних разговоров кивнул, и они выехали со стоянки. Матильда включила радио, которое отозвалось оглушающими воплями, напоминающими то, от чего они сбежали.

– Только не это! Не могу ничего найти.