Ну и дела!

Настолько не хотел, что не только на меня надел тот вонючий мешок, но и сам вырядился в маску.

Психологическое давление? Глупо. Впрочем, может быть, только я так считаю, что глупо, а он придерживается другого мнения?

«Слишком много вопросов, на которые ты пока ответить не можешь», — остановила я себя и занялась альбомами.

Занялась я, собственно, лишь несколькими фотографиями, на которых Коготь и Сапер, каждый в отдельности, были сняты крупным планом и средним, во весь рост.

Как мне удалось установить путем сравнительного анализа, Коготь сантиметров на десять выше своего подчиненного и выглядит гораздо менее развитым физически. Вспомнив фигуру в проеме двери, увиденную мною, когда он толкнул меня в спину и я свалилась на пол, убедилась, что это был Коготь. Худой, с продолговатой головой на длинной шее, он производил впечатление неуверенного в себе человека.

Наверное, это впечатление было обманчивым и многих вводило в заблуждение, ведь он дважды сумел стать лидером бандитской группировки, ликвидировавшей двадцать семь человек, если верить криминальному справочнику. А неуверенному человеку вряд ли такое по силам. И неизвестно еще, сколько из них на личном счету Когтя, хоть ни в одном убийстве, судя по информации того же справочника, его обвинить так и не сумели.

Черты лица крупные, глаза выразительные и глубоко посаженные, губы чувственные, подбородок далеко выступает вперед, уши слегка оттопыренные, скрытые прической. Встретив его на улице, я приняла бы его за инженера-проектировщика, артиста театра на вторых ролях или журналиста районной газеты.

И уж точно бы никогда не подумала, что этот человек — криминальный авторитет и контролирует сегодня пятую часть Тарасова и финансовые средства в восемь миллионов долларов.

Сапер оказался гораздо массивнее своего шефа, хотя и несколько ниже ростом. Накачанная мускулистая фигура, короткая шея, круглая коротко стриженная голова. Глаза маленькие, настороженные и, судя по всему, быстрые. В жизни, вероятно, излучает ощущение опасности. Уши, кстати, тоже оттопыренные, что у него заметно гораздо сильнее, чем у Когтя.

Теперь я знаю, как выглядят те, с кем мне предстоит работать.

«Вот этого, — я положила перед собой фотографию Сапера, — я должна пристрелить».

«А этот, — рядом положила фотопортрет Когтя, — пристрелит меня. Причем независимо от того, выполню я его задание или нет».

«Заба-а-вно», — протянула я, хотя ничего забавного в этом не находила.

Что будем делать дальше? Ждать подсказок от Когтя?

Я невольно поморщилась. Его неуверенная физиономия показалась мне в этот момент самодовольной, но отнюдь не зловещей.

Я швырнула осточертевшие мне альбомы на пол.

На кровати осталось несколько фотографий. Одна из них привлекла мое внимание. На ней был сфотографирован выпускной класс. Улыбающиеся девичьи и юношеские лица, молоденькая учительница. Как говорится, все впереди — и радости и муки…

Подожди-ка! Вот Коготь. Это фотография из его альбома. Но вот — чуть впереди, слева — это же Сапер! Точно Сапер.

Я подняла второй альбом. В нем нашлась точно такая же фотография.

Коготь и Сапер были одноклассниками!

Не это ли хотел сообщить мне Коготь таким странным образом?

Глава 5

В четверг я проснулась с ощущением цейтнота. Времени катастрофически не хватало. Еще два дня — и Коготь потребует отчета.

А я даже еще не понимаю главной интриги ситуации.

Передо мной маячил призрак проигрыша.

Хватит играть по чужим козырям. Которых я, кстати, даже не знаю.

А вот это уже идея. Заявиться к Когтю и потребовать раскрыть карты.

Дома у него я уже была. Пустой дом, внутри которого мечется спившаяся женщина. Ясно, что там я Когтя не найду.

Значит, выбора нет. Еду к нему в офис.

Когда я подруливала к шестнадцатиэтажному зданию бывшего научно-исследовательского института с совершенно непонятным труднопроизносимым названием, все этажи которого были теперь сданы в аренду и заняты офисами мелких, средних, крупных и очень крупных фирм, у меня не было ни определенного плана разговора с Когтем, ни даже продуманного повода для встречи с ним. Мне нужно с ним встретиться, и я с ним встречусь, чего бы мне это ни стоило.

«Зона отдыха» занимала половину четырнадцатого этажа, что, по всей вероятности, соответствовало статусу средней фирмы. Крупные занимали этаж целиком, а одна — вероятно, очень крупная — даже два этажа.

Предъявив на входе в здание, охранявшемся нарядом из двух дюжих омоновцев, одну из своих очаровательных улыбок вместо пропуска, я с удовлетворением отметила, что о пропуске застоявшиеся омоновцы забыли.

Значит, я в хорошей форме. Это радует.

Подъем в лифте на четырнадцатый этаж оказался слишком долгим и даже утомительным. Вместительный лифт останавливался на каждом этаже, какие-то клерки входили и выходили, мы ползли вверх еле-еле. Я даже пожалела, что не воспользовалась обычной лестницей. Должна же тут быть, кроме лифта, еще и лестница.

На четырнадцатом я вышла одна.

Следуя по стрелочке указателя, я миновала шесть поворотов, пока не уперлась в сонного охранника, сидящего за высоким барьером и зевающего над кроссвордом.