"Ну и нечисть". Немецкая операция НКВД в Москве и Московской области 1936-1941 гг

Активную переписку между отделом кадров ИККИ и следственными органами вызвало дело еще одного

борца антифашистского сопротивления — Ганса Эйлера (Людвига Ласка). Он издавал подпольную газету

КПГ в берлинском районе Штеглиц, был схвачен штурмовиками и подвергался жестоким пыткам в

концлагере. Эйлеру удалось выбраться из Германии в октябре 1934 г., и год спустя он оказался уже в Москве.

С начала 1937 г. он подвергался вначале административным, а потом и партийным репрессиям за «контакты

с врагами народа», 26 марта 1938 г. дело дошло до ареста. Казалось, все складывалось в пользу пересмотра

приговора по его делу: Эйлер так и не признал обвинений, за него хлопотала мать, известная писательница, добравшаяся до самого Вышинского. Наконец, из отдела кадров ИККИ пришла положительная

характеристика, в которой, правда, упоминалось, что Гансу Эйлеру «не хватает знания людей и

бдительности»329.

Усилия родителей и товарищей по партии оказались бесплодными, до пересмотра дела так и не дошло. Все

закончилось бюрократической отпиской: «В своих заявлениях родители осужденного, указывая о

невиновности сына, никаких мотивов, отрицающих факты, дающие основание подозревать его по

шпионской деятельности, не приводят». Эйлер пережил и ГУЛАГ, и спецпоселение, только после смерти

Сталина он смог выехать в ГДР и вновь увидеть своих родных.

328 В нашей базе данных это единственное дело, которое велось Зарайским райотделом УНКВД МО. Справка на арест была

выписана еще в сентябре 1937 г., однако Эйленберг к тому моменту проживал уже в другом подмосковном городе — Пушкино.

Очевидно, ресурсов на его поиск и задержание у райотдела не было, поэтому Эйленберг был арестован только тогда, когда сам

приехал в Зарайск.

329 Характеристика была составлена на основе письма представительства КПГ при ИККИ от 17 июня 1940 г., подписанного

Куртом Функом (Гербертом Венером) (РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 205. Д. 5748. Л. 41).

188

Глава 12

НЕМЕЦКАЯ ОПЕРАЦИЯ НКВД ПОСЛЕ 22 ИЮНЯ 1941 г.

Война с фашистской Германией разделила надвое биографию каждого советского человека. Организация

сопротивления агрессору потребовала от страны напряжения всех сил, принятия масштабных политических

решений, многие из которых продолжали логику развития сталинской системы в предвоенные годы. Речь

идет прежде всего о превентивном выселении в Сибирь и Среднюю Азию российских немцев из мест их

компактного проживания. Здесь уже доминировал чисто этнический принцип, ведь репрессировался весь

народ, высылка оформлялась в административном, а не уголовном порядке.

Большинство жителей Москвы и Московской области, являвшихся выходцами из Германии или этническими

немцами, были выселены из столичного региона таким же образом — в рамках принудительной эвакуации с

указанием конечного пункта. Уже после прибытия туда людей мобилизовывали в «трудовую армию». Однако

свой вклад в «очистку прифронтовой полосы от потенциальных пособников оккупантов» внесли и органы

госбезопасности. Заметная часть АСД, отложившихся в ГАРФе, датирована начальным периодом Великой

Отечественной войны. В нашей базе данных таковых 90. Все эти люди, получившие стандартное обвинение

в шпионаже или антисоветской агитации, на сегодняшний день реабилитированы.

1. Вторая немецкая операция

Наличие значительного и компактного массива данных (фактически можно говорить о втором пике

репрессий) позволяет сравнить репрессивную кампанию лета-осени 1941 г. с немецкой операцией 1937-1938

гг. В 1941 г. этнический фактор (не гражданство и даже не «контакт с заграницей») стал решающим. В

военное время по отношению к немцам, проживавшим в Советском Союзе, действовал тот же принцип

«коллективной вины», который будет применен по отношению к жителям Германии в решениях

Потсдамской конференции. Не имея необходимых ресурсов для оперативной работы по каждому из немцев,

органы госбезопасности, как и в 1937 г., получили приказ на ведение «огня по площадям». В еще большей

степени, чем в период первой немецкой операции, были задействованы низовые структуры НКВД — из 86

дел военной поры, по которым у нас есть данные об органах следствия, 44 были заведены в райотделах и

отделениях.

189

А. Герман справедливо отмечает, что репрессии лета-осени 1941 г. нельзя называть геноцидом. «Немецкие

граждане Советского Союза стали жертвами перестраховки, принявшей присущую сталинскому режиму

грубую форму в условиях суровой и жестокой войны»330. Говоря об этническом факторе как решающем,