"Ну и нечисть". Немецкая операция НКВД в Москве и Московской области 1936-1941 гг

буквально то же самое утверждали высланные из СССР немецкие эмигранты на допросах в гестапо68.

Уникальным был случай Вильгельма Яна — он был членом КПГ с 1932 г., но после прихода Гитлера к

власти вступил в национал-социалистический союз студентов, взял с собой в СССР соответствующее

удостоверение, а по приезде умудрился получить статус политэмигранта.

Те или иные сюжеты истории КПГ, в которых принимали участие арестованные в Москве немецкие

эмигранты, представлены в АСД достаточно подробно. Сами обвиняемые рассматривали свою партийную

работу, в том числе и нелегальную борьбу, в качестве главного доказательства абсурдности выдвинутых

против них обвинений. Напротив, следователь искал здесь «зацепки» для того, чтобы повысить

правдоподобность этих обвинений, привязать к конкретным обстоятельствам стандартные фразы о

шпионаже и контрреволюционной деятельности.

К этим данным, как, впрочем, и к любой иной информации, содержащейся в протоколах допросов и

собственноручных признаниях обвиняемых, следует подходить с известной долей скепсиса и осторожности.

Нелегально перешедший советскую границу в 1927 г. Павел Бахман представил себя жертвой

революционной борьбы, сбежавшей из страны после тюремного заключения. Десять лет спустя, когда

следователь сопоставил очевидные факты, Бахман был вынужден сознаться: «Когда меня задержали при

переходе советско-польской

См. показания Альфонса Дольского (Дальске), нелегально преодолевшего в 1932 г. польско-германскую и советско-польскую

границу.

68 Допрос Курта Койтца (Politisches Archiv des Auswaertigen Amtes, Berlin (PAAA). R 104 557).

26

границы, я опасался, что меня могут перебросить обратно за границу, если я не укажу о своих

революционных заслугах»69.

Однако такие «упрямые факты», как стычки с полицией или нацистскими штурмовиками, политические

убийства и судебные процессы, пребывание в тюрьме или концлагере, вряд ли можно было выдумать от

начала до конца. Большинство из этих людей не были рядовыми членами партии, «молчащей массой».

Левые радикалы с активной жизненной позицией, они постоянно подвергались репрессиям и в Веймарской

республике и после прихода Гитлера к власти.

Среди жертв большого террора представлен практически весь кадровый состав компартии Германии: от

высших функционеров (Вальтер Диттбендер, Пауль Шербер-Швенк, Фриц Шульте-Швейцер), депутатов

рейхстага и ландтагов (Артур Гольке, Георг Шарш-Каслер, Теодор Бойтлинг, Пауль Франкен), ключевых

работников аппарата ЦК КПГ (Вилли Клейст, Эрна Шефтер, Роберта Гроппер) до рядовых сотрудников

партийного дома на Бюлов-платц — художника-оформителя (Герхард Мозер), шоферов и швейцаров (Курт

Гельвиг и Рихард Ульбрихт), машинисток (Луиза Гадроссек) и даже продавцов книжного магазина, где

продавалась литература КПГ (Ганс Шреп-фер, Лео Розенталь). Около семидесяти имен из нашей базы

данных представлены в биографическом справочнике «Немецкие коммунисты 1918-1945»70.

Нет практически ни одного сюжета из истории коммунистического движения в Германии, который не был

бы отражен в материалах их следственных дел. Самые ранние из этих сюжетов — подпольная деятельность

левого крыла социалистического движения в годы Первой мировой войны, «спартаковское восстание»

января 1919 г. Вот как описывал обстоятельства ареста Карла Либкнехта и Розы Люксембург на квартире

врача Массмана его сын Эрвин, присутствовавший при этом: «Они у нас жили дня 4-6. Почему полиция

узнала, что Либкнехт и Люксембург находятся в квартире моего отца, я не знаю. Арест их был произведен не

полицией, а какой-то белой организацией. Когда у нас в квартире жили Либкнехт и Люксембург, я из

квартиры выходил в магазины за продуктами... Телефона в нашей квартире не было. Меня арестовали утром, после ареста Либкнехта. Арестовали меня вместе с моим отцом».

69 Бахман в 1927 г. находился под следствием несколько месяцев, позже был оставлен в СССР и даже сумел получить в

посольстве Германии национальный паспорт.

70 Deutsche Kommunisten. Biographisches Handbuch 1918-1945. Berlin, 2004.

27

В обвинительном заключении факты были переставлены местами, и этот рассказ получил следующую

трактовку: «При аресте в 1919 г. обвинялся в принадлежности к компартии и в государственной измене. На

допросе дал показания о Карле Либкнехте, что он нелегально проживал в квартире его отца, после чего

Маркуссон вскоре был освобожден». Очевидно, что в такой интерпретации Эрвин, который был арестован

вместе с отцом на следующее утро после того, как из их квартиры были уведены Карл Либкнехт и Роза

Люксембург, оказывался виновником их гибели. Однако столь топорная фальсификация не нашла понимания