"Ну и нечисть". Немецкая операция НКВД в Москве и Московской области 1936-1941 гг

военнопленных. Нелегально пересечь германо-польскую границу не составляло особого труда, советские же

пограничники не выдавали беглецов обратно. Достаточно экзотичным был морской вариант. Перебежчики

прятались в трюме советского парохода либо нанимались матросами на немецкий корабль и сбегали во

время стоянки в советском порту. Макс Кок прибыл в СССР первый раз в 1924 г., самовольно покинув борт

корабля в Архангельске. Через четыре года он вернулся домой, но в условиях кризиса вновь поспешил на

новую родину, воспользовавшись уже опробованным способом — дважды пытался сойти с корабля в Ле-

нинграде, но его водворяли обратно, на третий раз ему удалось совершить задуманное.

Перебежчиков, как поляков, так и немцев, направляли в карантинный лагерь НКВД, находившийся на

северном Урале в городе Серов. В лагере, по показаниям арестованных в 1937 г., находилось 5-6 тыс.

человек, процедура фильтрации продолжалась от нескольких недель до года. Тот, кому разрешали остаться в

СССР, не подвергался какой-либо дискриминации. Курт Зильберман поступил на учебу в медицинский

институт, Вальтер Рингман, напротив, стал типичным советским «летуном», по нескольку раз в году меняя

места работы и проживания.

45

Для своей полной легализации перебежчик должен был прийти в посольство Германии и получить

германский паспорт, а затем вид на жительство. Немцы признавали на допросах, что дипломатов из по-

сольства очень интересовал режим и размеры лагеря в Серове, сама процедура проверки. В обвинительном

заключении это трактовалось как «разглашение государственной тайны» и оказывалось дополнительным

обоснованием расстрельного приговора.

3. «Интуристы» навсегда

Анализ следственных материалов показывает, что среди экономических эмигрантов из Германии,

прибывших легально, значительную долю составляют не «иностранные специалисты», т. е. рабочие и спе-

циалисты, заранее подписавшие трудовой контракт, а люди, искавшие работу уже после прибытия в Россию.

Для того чтобы получить въездную визу и пересечь границу немцы, искавшие работу в СССР, использовали

либо приглашение от родственников либо просто покупали туристскую путевку. На 150 приехавших по

контракту в базе данных приходится как минимум 43 «интуриста».

Постановление правительства СССР от 2 декабря 1930 г., посвященное деятельности государственной

кампании «Интурист», созданной годом ранее, специально оговаривало, что не менее 20 % приезжающих

должно представлять «категорию пролетарских туристов»89. Оказавшись у цели, некоторые из них попросту

отказывались возвращаться на родину. Год спустя руководство «Интуриста» разработало специальную

программу мер борьбы с «псевдотуристами», отмечая, что они становятся «балластом для государства,

попадая на его обеспечение»90. Это было как минимум преувеличением, если не сознательным искажением

реальной ситуации.

В то время как особые привилегии и обязанности «иностранных специалистов» были гарантированы их

контрактом (который, впрочем, также продлевался и изменялся по прихоти администрации заводов и

учреждений), поступившие на работу в СССР «интуристы»

«Интурист» планировал в 1930 г. принять в СССР 10 тыс. иностранцев, в 3,5 раза больше, чем в 1929 г. (Шмидт Т. И. Дом на

набережной. Люди и судьбы. М , 2010. С. 10).

90 В данном документе подчеркивалось, что «приезд в СССР, под видом туристов, иностранцев, ищущих труда в Союзе, превращающихся в фактических иммигрантов, принял за последнее время весьма значительные размеры» (Советское

Зазеркалье. Иностранный туризм в СССР в 1930-1980-е гг. М., 2007. С. 40).

46

или прибывшие частным образом приравнивались к правовому положению советских трудящихся. Масштаб

«псевдотуризма» как способа вербовки рабочей силы в годы мирового экономического кризиса был таков,

что о нем не могло не знать руководство страны. Очевидно, его преимущества перевешивали недостатки, и

на такую форму миграции трудовых ресурсов попросту закрывали глаза.

Глянцевая сторона советской жизни, которую представляли туристам из Германии, также способствовала

принятию ими решения остаться и попробовать найти новую родину в стране строящегося социализма.

Согласно показаниям конструктора Коломенского машиностроительного завода Фрица Рубинштейна, «перед

выездом цели остаться в Советском Союзе у меня абсолютно не было». Но уже в поезде он узнал, что

многие из членов туристской группы планируют найти работу в СССР, и поддался общему настроению.

Правда, такому объяснению противоречит тот факт, что Рубинштейн за пару месяцев до отъезда вступил в

КПГ.

Вопрос решался обыденно просто: «Женщина-переводчица сказала нам в гостинице... что кто желает