Ну, Ленка, держись…

Нас разбудили ближе к обеду. Тихонько постучали и в наши покои внесли столик с едой. Бесшумные незаметные слуги. Их головы опущены, они стараются на нас не смотреть.

Меня насторожило такое поведение прислуги, и не то странно, что старались не смотреть на нас, думаю, никому из обслуги не захочется разглядывать полуодетого господина, но в походке, опущенных плечах, сутулой спине читалось чувство вины.

Внутренне я напряглась, осторожно принюхалась к еде, какое то странное ощущение. Меня словно отталкивало что-то от этого столика, хотя еда выглядела свежей, вкусной и аппетитной. Но у меня не было причины не доверять своей интуиции, уж больно все сильно закрутилось в моей жизни, столько странных событий.

– Давай ничего не будем есть и пить, – попросила я своего волка.

– Это принесли мои люди, не бойся, они не отравят.

– Твои люди меня охраняли, но почему то Вуди смог вытащить меня у охранников под носом.

Богдан задумался, затем принюхался к воде, что налил в стакан.

– Вода действительно пахнет…Фу,– мой волк фыркнул и выплеснул ее в горшок с цветком.

Пока мы собирались, прошел час.

Внезапно двери открылись, и в комнату, без стука, ввалились вчерашние два оборотня во главе с Вуди. Они остановились и с удивлением уставились на нас.

Богдан от возмущения даже побагровел.

– Как вы посмели войти! – он так на них заорал, что на столике треснул стакан.

– Прошу прощения, господин Богдан, мы думали ведьма одна, у меня было предчувствие, что она сбежит, – заюлил Вуди.

А два здоровых оборотня быстро ретировались, видимо в надежде, что мы попробуем пищу, они даже не стали проверять, а сразу решили приступить к делу. И только моя интуиция спасла нас. Не знаю, что бы дальше было, вернее, что Богдана просто бросили здесь, а меня бы утащили, ведь недаром Вуди взял с собой только двух оборотней.

– Это мой дом, и каждый, кто осмелиться войти сюда без моего разрешения, я считаю своим врагом, – тон Богдана был угрожающим.

Вуди наклонил голову, как будто в почтении, но в его позе читалась напряжение, взгляд черных глаз был недобрым, кустистые брови собрались у переносицы.

– Еще раз прошу прощения, господин Богдан, я откланиваюсь и удаляюсь с вашего позволения…..

Вуди расшаркивается, и пятиться к дверям. Но не успели мы разобраться с Вуди, как в комнату ворвался Всеволод с охраной, у меня прямо де жавю, эта сцена все повторяется и повторяется, меня все время приходят спасать.

– Что здесь происходит! – Всеволод внимательно смотрит на Богдана, тот на Вуди.

– У меня ощущение, что нас только что хотели отравить, а потом похитить, я правильно думаю, а, Вуди? – Богдан с усмешкой посмотрел на колдуна.

– Что вы, господин Богдан, я только пришел узнать, насколько хорошо охраняют ведьму, – Вуди уже не знает, как вывернуться и сбежать.

– Вот я так не думаю, ты появились после того, как нам принесли отравленный завтрак.

– Нет, нет, я к вашему завтраку не прикасался,– вот тут он не врет, я это чувствую, но мог дать кому-то отраву, кто и подсыпал нам ее в воду.

– Нам некогда пререкаться, Богдан, собирайтесь, приехал шаман, позавтракаете в моих покоях.

Всеволод развернулся на выход, двое его охранников подхватывают под руки Вуди и вынесли его из комнаты.

У меня сжалось сердце, словно в предчувствии каких-то изменений, и не факт, что это будет в лучшую сторону.

Нас ждали в большом зале. Уже собрались главы кланов, тут был и Максимилиан, и Вуди. В зал я вышла как под конвоем, впереди два охранника, рядом Всеволод и Богдана.

Богдан держит меня за руку, переплетая наши пальцы. Его большой палец гладит мою кисть, словно успокаивает меня. Но нет, сердце мое учащенно бьется, мне это все не нравится. Волоски на моей коже встали дыбом, если бы я была кошкой, то, наверное, зашипела, если бы была собакой, то подняла бы на загривке шерсть и оскалила зубы.

Оборотни при виде меня отшатнулись, круг стал шире, было видно, что им страшно, только мой любимый не боялся и держал за руку.

Посередине зала стоял человек, он был так смешно одет, что в другое время я бы рассмеялась, но сейчас мне было не до смеха. Это был тот шаман из моих воспоминаний, что камлал, когда я лежала с раной на голове, а рядом лежал раненый старик. Значит, это был не сон! Боже! Мне это все не привиделось!

Шаман поднял на меня свои узкие пронзительные глазки, подслеповато сощурился, всматриваясь в мое лицо, потом поднял огромный бубен и ударил в него, и запел низким горловым пением. По залу потек протяжный звук, перемежающий ударами в бубен.

От этого звука, кажется, сам воздух стал прозрачным, словно от шамана текли в разные стороны вибрации, что изменяли пространство и время.

Оборотни замолчали, глаза их остекленели, они стояли, словно околдованные волшебным пением. Ни что не прерывало пение шамана, звук становился все ниже, вибрации, что он вызывал, усиливались.

Шаман вдруг остановился и замер. Он наклонил корпус вперед, словно в поклоне, и ударил в бубен снова, а затем пустился в пляс, кружась на одном месте.

Чем больше он кружился, пел и бил в бубен, тем сильнее сознание стоящих в круг оборотней входило в транс.