Ну, Ленка, держись…

Голова кружиться. Я теряю сознание, а голове вертеться только один вопрос: Где Богдан?

Я пришла в себя, сильно затекла спина от лежания на чем то твердом, онемели мышцы шеи, не чувствую затылка, попробовала пошевелиться, и тут понимаю, что мои руки и ноги привязаны веревками, я просто распята на чем-то плоском, как крышка стола.

Мерцает слабый свет, я не сразу увидела, но вот вернулось мое зрение, глаза сфокусировались на пятне на стене, и я понимаю, что это факел. По истории нам рассказывали, что такими маслеными факелами в средние века освещали замки.

Я что в замке? Мы перенеслись не только в пространстве, но и во времени?

Пытаюсь рассмотреть обстановку.

Да тут не средние века, а прямо пещера какая-то, вот сейчас войдет сюда человек в шкурах мамонта, и разделает меня как свининку, косточки отдельно, филе отдельно. Здесь людоедством попахивает.

А что вы хотите, в черной пещере с прокопченными стенами, в выдолбленных нишах красовались человеческие черепа, я конечно в медицинском не училась, но настоящий череп от муляжа отличу. В каждой нише стояли толстые восковые свечи, что освещали черепа. По стенам были развешаны металлические острые ножи, и странной формы орудия, внешне похожие на серпы, рядом с ними в специальных скобах были вставлены топоры, на ручки которых был нанесен затейливый орнамент. Только на одной стене ничего не было, пламя факелов рисовала затейливые тени на этой стене, словно кто-то черный и страшный танцевал танец смерти.

На стене были натеки какого-то темного вещества, как будто кто-то что-то лил по стене, и то, что лилось застывая, образовывало полосы, что тянулись от середины стены к ее подножью.

С трудом повернув голову, я стала рассматривать то ложе, которому была привязана как бабочка, приколотая в коллекции лепидоптерофилиста. Я конечно не спец в изучении бабочек, и уж точно не энтомолог, но поза моя очень походила на позу бабочки, руки в разные стороны, ноги вместе, но привязаны каждая по отдельности. Я присмотрелась к путам, которыми была связана. Это была толстая кручёная веревка, наверное, такой перевязывали мешки. Подергала руками, нет, привязано крепко.

Веревка продета в металлическое кольцо, что торчало из каменной столешницы.

Что это столешница, и я лежу на столе, убедилась почти сразу. Ровная поверхность, прямоугольного стола была гладкой, ее явно долго полировали, что бы добиться такой гладкости, по кроям столешницы были странные углубления, словно канавки, которые, по всей видимости, сходились где-то за моей головой.

Я себе напоминала жертвенное животное, что приготовили как подношения богам.

И я не ошиблась, рядом с моей головой уже лежал остро заточенный нож с черной узорчатой рукояткой.

Только я успела все рассмотреть, как со стороны моей головы послышались шаги, и даже не видя еще этого человека, я уже знала кто это.

Лепидоптерофилист – это человек, коллекционирующий бабочек.

Эндомолог – это человек, изучающий насекомых.

Я все поняла по шагам, шаркающим мелким, ко мне приближался Вуди.

Минута прошла, и вот возле меня возник черный силуэт, Вуди был в своем черном парике, черной хламиде, почти ничего не изменилось, вот только его глаза были другими. Вместо белых белков, была чернота, страшная чернота, а зрачки превратились в красные вертикальные щели, огонь, что пылал в этих зрачках, мне напомнил гиену огненную, в этой огненной гиене тонут сотни тел, горят, пылают и умоляют о спасении. На меня смотрел не Вуди, на меня смотрел дьявол воплоти.

Вуди подошел, открыл старую книгу в кожаном переплете, листы ее давно пожелтели, по краям испачкались и стали темно коричневыми, на не которых листах были грязные бурые пятна, словно что-то брызнуло на них, наверное, это была кровь.

Вуди начал читать, его чтение напоминало заунывную песню, или бормотание. От этого бормотания у меня мурашки побежали по коже, волоски встали дыбом, словно в темную пещеру с горящими факелами залетел студеный ветер.

По стенам заметались всполохи огня, закоптили смоляные факелы, на пол с них стали падать горящие капли. На стене плясала страшная черная тень, она то увеличивалась в размерах, то уменьшалась, чем дольше читал Вуди свою галиматью, тем четче становилась тень. И вот это уже не тень, это человек, страшный черный человек. Его лицо похоже на маску черного колдуна, лохматые волосы падают на лицо, глаза его красного цвета, как всполохи пламени, вокруг его шеи ожерелье из отрубленных и высушенных голов, а на поясе болтается куча отрубленных рук, дьявол пляшет, и эта пляска страшнее всего, он словно радуется очередной жертве, что колдун сейчас принесет ему в жертву.

Он приближается, и вот уже стоит прямо за спиной Вуди. Тот вскидывает руки в разные стороны, образуя крест, и черный человек, делая шаг, сливается с телом Вуди.

Теперь это не Вуди – это черный бог, что завладел телом колдуна.

По моему телу бегут мурашки от страха, спина уже давно мокрая от пота, волосы на голове встали дыбом.

Волк! Мой волк! Ты слышишь меня! Богдан, твою же мать!

Словно услышав меня, в пещеру врывается мой Богдан!