Ну, Ленка, держись…

– Вы убедились, Вуди жив, а теперь доставьте нас в Москву!– с нажимом на «доставьте» говорит Богдан, мой любимый не обращает внимание на оборотней, что глупо обвиняют меня в колдовстве.

Оборотни быстро подхватывают Вуди, и несут того впереди нас, а мы обессилено плетемся, меня почти покинули силы, пока мы шли через заросли тропических растений к машинам. Мой Богдан, хоть и сам был сильно уставший, подхватил меня на свои мощные руки, и последние метры нес, как самый ценный груз.

Но вот нас погрузили на машины, и через пару часов мы уже были в резиденции главы клана. Прием нам оказали не хуже, чем коронованным особам. К нашим услугам был штат прислуги, богато накрытые столы, в туалетных комнатах набор одежды на наш вкус.

И только тут я поняла, что же имел в виду Богдан, когда сказал, что я сильно изменилась.

О, Боги! Мои волосы стали цвета серебра! Да! Да! Не седые, а серебряные, такими же стали брови и ресницы. Это все равно, чтобы вам на голову высыпали ведро краски серебрянки, или нарезали волосы из фольги.

Конечно, красиво, необычно, но каждый раз, когда я подходила к зеркалу, пугалась своего отражения. Ну, дай бог привыкну.

Поздно вечером мы вылетели на частном самолете в Москву.

Всю дорогу Богдан был хмур, он не мог дозвониться ни своему отцу, ни его верным соратникам, и это угнетало моего волка. Настораживало и меня. Что такое могло случиться, за время нашего отсутствия, что все как в воду канули. Только Вуди сидел довольный, агукал и поглощал десерт в огромных количествах. Да, Вуди впал в маразм, его ум сейчас не отличался от ума годовалого ребенка, он писался под себя, плохо владел ложкой, держа ее в кулачке, и знал не более десятка слов, главным из них было ам-ам….

Москва встретила нас странной пустотой. Нас не встречали машины. Люди, что попадались нам на пути, пугливо от нас убегали. А когда Богдан все таки поймал служку в аэропорту и попытался расспросить, тот просто упал в обморок.

– Да, что за черт тут происходит, мне кто-нибудь объяснит! – Богдан просто рвал и метал.

Но ответом ему была тишина. Нам пришлось взять машину на прокат, так мы добрались до резиденции Всеволода. И тут нас встретила тишина.

Была ощущение, что за те дни, что мы отсутствовали все куда-то улетели, оставив двери открытыми, а вещи, лежащими где попало.

На наше счастье остался один пожилой, просто очень пожилой, оборотень, к нему-то и поспешил Богдан. Я видела их лишь издали, они о чем-то горячо спорили, активно жестикулируя. Богдан был очень сильно взволнован и сердит. Закончив спор со стариком, он развернулся и почти бегом побежал к машине.

– Сиди в моих апартаментах, и не высовывайся, никому не открывай двери, пока я сам не приеду,– с этими словами он быстро запрыгнул в машину, и уехал, а я забыла ему напомнить, что на заднем сидении сидит Вуди.

Ну, ладно, у Вуди есть банан, бутылочка со сладкой водой и открытый йогурт, авось по дороге не заплачет…

Посмотрев в след умчавшейся машине, я направилась в гостиницу. Сейчас поднимусь к Богдану, приму ванну, и залягу с книгой, дожидаться своего оборотня, он приедет и все мне объяснит, что за чертовщина тут происходит.

И только я направилась к лифтам, как увидела трех «красавиц» тех, что пытались напасть на меня в кабине лифта. Оборотницы были при параде, вечерние платья струились по их худощавым фигурам, дорогие украшения сверкали и переливались в свете ламп на их шеях, запястьях, длинные бриллиантовые серьги спускались почти до плеч. Они что-то шумно обсуждали, но увидев меня, замолкли. Их глаза стали узкими, как щелки, поджатые губы, как мне это все знакомо, так выражается гнев и злость, они постараются на меня напасть…

Ха, вот только они не в курсе, что сейчас я могу дать им отпор…

Оборотницы медленно, словно крадучись продвигаются ко мне, они разделились, и заходят с трех сторон, пытаясь отрезать мне отступление.

А вот фигушки вам, не буду я отступать, теперь то мы и проверим кто кого.

– Кто тут у нас приехал? – льстиво начинает самая старшая из них, на ее плечах дорогое платье висит как кусок тряпки, настолько она худа.

– Никак подружка Богдана явилась,– таким же противным голосом начинает другая, она уже выпустила когти, и показывает мне зубы.

– Кто ее назвал ведьмой, это просто бродяжка подзаборная, которую надо проучить…– говорит третья, самая молодая, самая нетерпеливая, она уже начала оборачиваться.

– Бродяжке надо указать ее место, чтобы не путалась под ногами настоящих леди,– говорит старшая и тоже начинает оборачиваться.

– Леди! Да вы себя в зеркало то видели, псины облезлые!– мне смешно.

Сейчас передо мной стоят три волчары, дохлые, бока впали, ребра торчат, мех облезлый, местами скатался, местами вытерся. О, боги, они, наверное, не оборачивались лет сто, их волчицы за это время совсем потеряли силу.

Волчицы злы, их никто никогда не обзывал, они ведь «высший свет», глаза у них горят, ярость, слюна из пастей капает, они готовятся к прыжку…

Они в предвкушении, что сейчас будут драть противника зубами, рвать плоть, хрустеть костями.

И в последний миг, когда они уже сорвались с места….