Ну ма-а-ам!

Полный дом гостей. Праздник в честь нашей дочки Катюни. Ей месяц. Катюня пошла по рукам: друзья с удовольствием весь вечер ее мурыжат. Но пришла пора менять крохе подгузник.

Муж забирает ребенка, кладет на пеленалку. У Катюни глазки съезжают к носику – у новорожденных такое случается и проходит к полугоду. Муж смотрит на косоглазика и в поддельном ужасе кричит мне:

– Мааам, нам сломали ребенка! Узнай, кто играл в нее последним!

Г – Границы

Однажды мама вошла в комнату без стука, взяла мою сумку и стала в ней рыться.

– Мам, что ты делаешь?

– Я видела у тебя аспирин. Голова раскалывается.

– Мам, у меня есть аспирин, но можно же попросить…

– Да я вижу, что ты занята, вот и не отвлекаю.

Мне 15 лет, и в этом диалоге я усваиваю четкую вещь: личных границ не существует.

Однажды мы с Мишей – тогда еще парнем, а не мужем – пошли в гости. Сели за стол так, что оказались в самом углу, и чтобы выйти, пришлось бы поднимать всех других гостей. В процессе праздника выяснилось, что я забыла в сумке телефон, он зазвонил, и Миша полез через весь стол искать мою сумку, а потом обратно.

– Да зачем ты сумку тащишь, просто достань телефон, – удивляюсь я его недогадливости.

– Как это – залезть в чужую сумку? – недоуменно спросил он.

– Почему чужую? Я тебе что, чужая?

Он ошарашенно смотрел на меня. Его взгляд говорил сам за себя: нет, ты не чужая, но лазить по несвоим вещам – неприемлемо.

Мне 20, и в этом диалоге я усваиваю четкую вещь: личные границы все-таки существуют.

Я приехала в школу-интернат. По карте – я тут впервые. Привезла бытовую химию и одежду, которую передали волонтеры. В данном случае я просто водитель. Из интерната вышли дети. Многие сразу меня обняли, ластились ко мне. Невозможно не обнять в ответ. Мне было приятно и неловко. Как можно обниматься с незнакомыми? А вдруг я плохая тетя? А вдруг я причиню зло?

Дети легко вошли в мое личное пространство, не подозревая о его наличии. Им никто не рассказал, что это неправильно. Так же легко они пустят и в свое личное пространство. И это даже не доверчивость, это дефицит любви и тактильной ласки, помноженный на неинформированность. Там, во взрослой жизни, этот дефицит может быть для них смертельно опасен.

Мне 25, и в этой ситуации я усваиваю четкую вещь: мы сами устанавливаем свои личные границы.

Ко мне приехала подруга. Очень важный откровенный разговор. Мы, понизив голоса, говорим о сокровенном. В комнате играют дети: мой четырехлетний сын Данила и ее пятилетний Вова.

В кухню, где мы сидим, врывается Вова и начинает что-то увлеченно рассказывать маме. Подруга тут же отвлекается на него и изображает интерес: ее ребенок рассказывает про город роботов.

– Так о чем мы говорили? – спрашивает подруга спустя пять минут, когда выбегает ее сын.

– Я потеряла нить, – честно говорю я.

– И я…

И вот опять спустя время напряженный, важный разговор. В кухню влетает мой Даня.

– Мама, мама, мы там построили…

– Сынок, мы пока с тетей Машей разговариваем. Сейчас мы закончим, я обязательно подойду и посмотрю, что вы там построили, ладно? А пока я занята, – говорю я сыну и продолжаю, обращаясь к Маше: – Прости, и дальше что?

Мне 30 лет, и в этой ситуации я усваиваю четкую вещь: чем раньше наши дети узнают о существовании личных границ, тем проще им будет это принять.

Личные границы – это границы доверия. Вы сами себе их устанавливаете, а ваши дети берут с вас пример. Эти границы могут меняться с течением времени: могут крепнуть, а могут проседать. Но они должны быть, и ваши дети должны о них знать.

Мой сын сейчас в комнате пишет первое в жизни признание в симпатии девочке. Она болеет, и он попросил купить ей цветы, чтобы отнести записку вместе с цветами в качестве лучей поддержки.

– Тебе помочь написать, Дась? – спрашиваю я.

– Нет. Я сам.

И вот пишет. Уже спрашивал, как пишется слово «нравишься» и «выздоровеешь», и сокрушался, что оба слова он написал без мягкого знака. Готово: витамин любви и участия в формате А4 детским почерком.

На улице ужасная погода. Я собираюсь по делам, по пути куплю и закину цветы и записку девочке, которой она адресована.

– Только не смотри, мам, не читай, – волнуется сын.

– Не буду, Дась. Можешь на меня рассчитывать.

– Это секрет.