Ну привет, заучка...

По моему мнению, границы она давно перешла, еще в полиции, куда прилетела через десять минут после задержания и доставки всех участников драки с адвокатом на телефоне и представителем посольства наперевес. Катюша моя, с нашими мальчишками в активе, следовала за ней в фарватере и вид имела крайне решительный.

Я даже умилился. Моя ты девочка! Бровки нахмурены, бледненькая, серьезная.

Все разрешилось быстро, тем более, что поляков мы не особенно и помяли. К моменту приезда в полицию все уже были в сознании по крайней мере. И смогли дать показания.

Ну и Таня тут явилась, выступила. И мальчишки наши, группой поддержки следом, молчаливые и серьезные, тоже умилили.

Короче, выпустили нас. И даже с соревнований не сняли.

И, только осознав, что все позади, училка дала себе волю, ругая своих мужчин прям не по-учительски. В смысле, я думал, что учителя как-то более литературно выражаются. Как это правильно? Витиевато, вот. А она прям по-простому. Сразу вспомнился случай, когда она меня вот так же в коридоре универа приложила. И каблуком еще по ноге. Хорошая женщина. Душевная. Хоть и сучка та еще. Мне даже жаль стало Даву и Шатра.

Вот то ли дело моя малышка. Как обняла, как прижалась, я растаял сразу. И забыл, что тот здоровенный козел польский сумел-таки достать один раз по ребрам. А уж когда парень мой подошел, серьезный такой, насупленный, я и вовсе кайф поймал. Подхватил его, обнял.

И теперь стоял на крыльце полицейском, в красивом старинном чешском городе, щурился на солнце, улыбался и слушал жесткий, рабоче-крестьянский мат учительницы русской литературы.

И думал, что плохо Дава и Шатер свою женщину воспитывают.

Мне и в подметки не годятся в этом плане.

А потом Катюша моя уткнулась мне в шею мокрой щекой, и я уже ни о чем больше не думал.

А чего думать? Жить надо.