Ну разве она не милашка?

О нет, он не собирался уничтожить ее как личность и человека. Но вот нанести ответные раны или по крайней мере высечь несколько искренних слезинок раскаяния — дело другое. Даже самый мягкосердечный человек вынужден будет согласиться, что он заслуживает некоторого возмещения за все свои обиды. Протянуть цепь поперек подъездной дорожки — все равно что гоняться за слоном с игрушечным ружьецом. А вот это — достойная месть.

Она крепче схватилась за спинку стула, все еще потрясенная оскорбительной суммой, которую он посмел ей предложить.

— Ни одно человеческое существо на свете не может быть таким скупердяем!

Он нагло оглядел ее, не упустив ни малейшей детали.

— Не забывайте, что будете питаться за мой счет и, вне всякого сомнения, пользоваться моим телефоном. Я уже не говорю о мелком воровстве, присущем всем слугам.

Ее голубые глаза метали молнии.

— И чтобы доказать, что я не так уж мелочен, завтра же сниму цепь, — пообещал он и в порыве вдохновения добавил: — Разумеется, униформа за мой счет.

— Униформа?!

О да! Не хватало еще, чтобы она слонялась по дому в облегающих джинсах и коротеньком топике! Да тогда ему будет не до работы! Довольно и того, что вид Шугар Бет, убирающей покупки, стал жестоким испытанием его воли: эти длинные-длинные ноги и кусочек голой спины, показавшейся, когда она тянулась к верхней полке, истощили его самообладание. Вот она, оборотная сторона удачи родиться мужчиной. Умом он понимал, что она источает яд, да вот только тело отказывалось повиноваться.

— Но вы же будете домоправительницей, — напомнил он. — Конечно, вам нужна униформа.

— В двадцать первом веке?

— Мы обсудим детали в ваш первый день.

Она стиснула маленькие ровные зубы.

— Ладно, сукин вы сын. Но собачья еда тоже за ваш счет.

— Буду только рад. Ожидаю вас завтра в семь.

Все еще неудовлетворенный, он пошел к выходу. Чего-то он не предусмотрел. Нужно сделать все, чтобы она ясно поняла свое положение, и Колин ломал голову, пока не нашел тот последний гвоздь, который окончательно заколотит крышку гроба.

— Кстати, вам полагается входить через заднюю дверь.

Экономка Колина Берна!

Шугар Бет металась по дому, пока не разозлила Гордона настолько, что он сомкнул челюсти на ее щиколотке и отказывался отпустить, пока не доказал ей всю бессмысленность сопротивления. Шугар Бет наклонилась, чтобы проверить, все ли в порядке с ногой, но пес был слишком умен, чтобы кусать до крови.

— Ничего, жирняк, когда-нибудь ты все-таки оставишь следы на коже, и тогда я тебя вышвырну на все четыре стороны.

Он отошел и принялся лизать брюхо.

Она в гневе потопала наверх, надеясь хорошенько отмокнуть в горячей воде и немного успокоиться. Войдя в ванную, она спустила пожелтевшие жалюзи на единственном окне, сбросила одежду на черно-белые кафельные соты, напустила воды в старомодную ванну на львиных ножках, насыпала туда древнюю соль с запахом ландыша и легла, пытаясь думать о положительных моментах.

Она уже прочесала каждый дюйм вокзала, каретного сарая и студии, и осталось всего одно место. Френчменз-Брайд. Больше Таллуле негде было прятать картину. Но почему она не забрала ее до переезда Берна? Наверное, была уже слишком больна.

Линкольн Эш прибыл в Парриш весной пятьдесят четвертого. До того он ютился в квартирке на Манхэттене без горячей воды и душа и целыми днями торчал с таким же нищим Джексоном Поллоком (Художник, основоположник направления, называемого абстрактным экспрессионизмом) в баре «Сидар» в Гринич-Виллидж. Уже успевшие добиться признания художники презрительно фыркали при виде работ тех, кого сами же прозвали дриппингами (Имеется в виду особая техника письма, при которой холсты получаются словно в брызгах и потеках краски.), но публика уже тогда заинтересовалась ими, включая бабушку Шугар Бет, считавшую себя покровительницей авангардного искусства. Она согласилась предоставить ему крышу и стол на три месяца, студию для работы и маленькое пособие, что позволило ей бахвалиться направо и налево, выставляя себя первой женщиной в Паррише, заимевшей в доме собственного, можно сказать, придворного художника. В то время Гриффину было шестнадцать, и он любил повторять, что научился курить сигары и пить хорошее виски у Линкольна Эша.

Вода дошла почти до бортика ванны, и Шугар Бет закрыла кран ногой. Стоит вспомнить о кладовых и каморках самых странных форм, в изобилии имевшихся во Френчменз-Брайд. А потайной шкафчик на чердаке… Его когда-то заказал дед, «на случай если эти идиоты в Вашингтоне снова решат вернуть „сухой закон“«. Знает ли Берн об этом шкафчике? Таллула наверняка знала.