Ну, здравствуй, жена! (СИ)

Сначала Дэйта возненавидела глупого мальчишку, который из-за своей недальновидности опозорил оба рода. Он убежал со свадьбы, ославив её и всю семью Витро перед гостями и высшим светом Агрида. Неужели Изегер думал, что дочь великого мага мечтала о неопытном юнце? Нет, Дэйта нуждались лишь в имени семьи и детях, которые продолжат славный род и превзойдут своей силой всех магов Агрида. Детях, что оставят в веках их имя, что будут править миром. Детях, которых она будет любить больше жизни.

В тот день она лишилась не только жениха и уважения, но и мечты о славном будущем. Дэйте после не последовало достойных предложений, всего лишь младшие сыновья великих домов, кузены и опозоренные маги. Да, она возненавидела Изегера и желала ему гореть в том пламени несбывшихся надежд, что пожирало день за днём её саму.

Её мечты осуществились - семья Ханнор утратила свой строн и возможность приблизится к королевскому роду, а Изегер потерял свою мечту. Год за годом наблюдала Дэйта с мрачным удовлетворением бесплодные попытки молодого мага найти свою жену. Злорадная жалость, подобно зеленоглазой змее с герба семьи Ханнор, овивала её сердце. Ей хотелось рассмеяться в лицо, увидеть Изегера склоненного перед ней, пришедшего с просьбой простить.

Но годы уносят обиды, когда несчастлив тот, кто их нанёс. Дэйта смирилась, она простила пренебрежение Изегера. В конце концов, десятилетия назад он был всего лишь глупым мальчишкой. Она даже стала восхищаться им и упорством, с которым Изегер искал свою жену, разрывая миры и пространства. О нём слагали легенды. Он сам стал легендой.

Дэйта завидовала этой незнакомой женщине и той любви, которую Изегер нёс через годы и миры. Завидовала. И жалела. Обоих. Но не настолько, чтобы отказаться принять строн, который принёс ей старый лорд Ханнор перед смертью. Он рассказал о заклинании призыва, взял с Дэйты обещание чтить давний уговор. Она клялась.

И вот леди Дэйта была здесь, в чужом обличье, почти супруга, как никогда близка к нему. Пусть Изегер и не простит обман, она прощать умеет за двоих. Сила рода, величие семьи и сын, которого она ему подарит, - лишь это будущее важно.

Дэйта подняла голову, вздохнула глубоко и встретила с настороженной улыбкой появление Изегера. Как кстати ей приходилось играть смущенную невесту, что опасалась неизвестности, когда сама она страшилась так же сильно, но разоблачения.

- Миледи, позвольте позвать вас на прогулку.

Дэйта не приняла протянутой руки, но всё же поднялась с сидения и кивнула. Она должна быть осторожной, но желанной, немного недоступной, но не слишком. Мужчинам нравилась охота, а не бег по кругу.

В золотом полуденном мареве Агрида скрывались сотни красок. Они появлялись вместе с осенью, словно возвращая кровь, которой окропляли маги поля битвы, напоминали о тёплых кострах и согревающих руках, ласково обнимали деревья, цветы и травы, готовя мир магии к суровой зиме. Каждый год осень приносила в Агрид зиму, а прежде раскрашивала сады в багрянец. Голову кружило от терпкого запаха осенних цветов, Дэйта смущенно смеялась над шутками Изегера и с благодарностью принимала сладкие фрукты, которые были сорваны специально для неё. А после куталась в уютный тёплый плед, пила молодое игристое вино из тёмных каменных погребов. И с трепетом ждала мгновенья поцелуя, в последнюю секунду, чуть отклоняясь, ловила губы лишь щекой. Огонь в его глазах не потухал, а Дэйта за смущением прятала иное.

Ведь дело не в девичьей ложной скромности и не в попытке просто соблазнить, пресыщенный вниманием за столько лет Изегер знал большинство уловок. Забыв лишь об одной: он добивался благосклонности невесты так явно, что вынужден был слушать, даже слышать. Он привыкал к её словам, к улыбкам и к прикосновению рук. Неважно, чьё лицо она носила, но привыкал Изегер всё же к Дэйте. Её совета он искал, над её шутками смеялся, с ней осенью бродил по паркам и лесам. С Дэйтой Изегер прощался перед боем, она шептала пожелания удачи и заклинания оберега в спину, когда Изегер не слышал.

По возвращении Дэйта встречала его в воротах, со счастливым смехом бросилась к нему на шею и целовала губы крепко. Её глаза сияли словно изумруды, наполненные зеленью весны, которую так ждут зимой. Подобно солнцу славного Агрида багрянец отражался в волосах.

Ты словно из моей мечты, - прошептал Изегер ей и прижал ближе к сердцу. Так и было, Дэйта вновь была такой, какой он хотел её видеть. Так будет всегда. Желанная с чужим лицом, она смирится рано или поздно.

Во тьме ночи, при мягком ласковом мерцании трепещущих свечей Дэйта вновь была собой. Ночь дарила щедро красоту, скрывая под своим покровом, и сейчас Дэйта была прекрасна, её глаза горели живым огнём, напоминая ночное небо с мириадами сияющих звёзд. Губы соблазняли жарким шепотом обещаний. Едва ли на свете в любом из миров был мужчина, способный устоять перед этим древним как мир зовом. И даже великий маг, способный разделять миры, был всего лишь влюбленным мужчиной в ту ночь, опьяненным возможностью обладать тем, что так давно его манило.