Нукенин

Инстинкт вопил. Спасибо Каю за его уроки, транс спасает меня, помогает не теряться разуму, когда отдыхает тело. Резко открыв глаза, я закрылся рукой. Сквозь ладонь прошло тонкое лезвие заточки, почти дойдя до шеи.

Я перехватил руку, держащую оружие, другой рукой, чуть повыше кисти и сдавил изо всех тех сил, что у меня еще оставались. Под пальцами захрустели кости. Резко уложив тело противника на мое место, и игнорируя его удары и пальцы, царапающие мне тело, ударил локтем в голову. Он затих сразу, но я не остановился. Третий удар, исполненный с максимальной яростью, заставил череп затрещать, а тело конвульсивно дернуться. И только с пятым, когда локоть оставил от головы человека нечто слабо напоминающее череп, я соскочил и отступил назад.

Меня взорвало, когда я съехал по стене и рванул заточку из правой ладони. Кровь хлынула одновременно со слезами. Я едва ли видел, как набежала охрана, увидела тело нападающего и меня рядом.

Никто и не собирался меня жалеть - следующие пару минут я провел на пути в карцер, а пришел в себя я только там и хрен знает через какое время.

В комнатушке было темно и тесно. Где-то в углу я нашел циновку, а в другом грубо вырытую яму.

...Я превратился в того, кого ранее так ненавидел - ежедневно думающего о суициде подростка. Поминутно впадая в блаженное забытье транса, все остальное время я наполнялся мыслями о том, как можно совершить самоубийство. Здесь у меня были деревянная миска и каменная стена. Что явно, после стольких безуспешных ударов по голове, не принесет толку. А стены были довольно гладкими и разодрать вены о них не представлялось возможным.

О собственной смерти я думал с интересом ученого. Через неделю в темной комнатке, мне уже началось казаться, что все, о чем я думаю, это как-то избито. Вот задушить самого себя - это круто. Я даже попробовал.

Воли не хватило.

Это прибавило к мыслям о суициде и ненависть к самому себе.

Через какое-то время я снова увидел свет. Из карцера я уже выходил самостоятельно, плохо помня все время, что там провел. А еще по кончикам пальцев правой руки пошла гангрена.

Зря я надеялся. Чтоб какая-то гангрена уделала мою регенерацию... Это из области фантастики.

Последующие месяцы я прожил на автомате. Абсолютно не зависящая от меня привычка растягиваться, затем завтрак, работа обед и ужин. А после - библиотека, где я, пряча ломящую правую руку в карман, вырисовывал карандашиком (а не загнать бы его себе в глаз?) на листе бумаги сначала странные квадратные фигурки, а затем и довольно реалистичные рисунки преследующих меня образов: бывшей команды, где Шикамару смотрит куда-то в сторону, а я лапаю Сакуру за задницу - одно из немногих проявлений юмора, на которые я сейчас способен; небольшой набросок, где мы с Милой лежим среди кустов, который я улучшал до такой степени, что скоро получил просто серый лист с едва угадывающимися образами; а еще рисунок лисьей морды с нереально гипертрофированной улыбкой.

По оценкам Дэна - получалось отлично. Это уже беспокоит - хорошо рисуют только сумасшедшие... Сарказм тоже уже не тот, что раньше.

В следующие месяцы я оправлялся. Нехватка еды заставляла целыми днями спать и это действительно постепенно возвращало адекватные мысли. Кроме работы по уборке и в прачечной, я начал посещать душ, где обрил свои спутанные патлы, полные вшей; а так же старика в подвалах.

Я не засыпал его вопросами о жизни, в принципе, даже имени не спросил. Я только читал старые документы - в основном печати, в которых я ничего не понимал и разные ценовые сводки во время строительства деревни. А еще старик сделал мне заточку и учил драться с ножом. В основном все было предельно просто - принять атаку противника в неопасную точку и убить его раньше, чем он вытащит нож из твоего тела.

А еще он сказал, что способен снять нейтрализатор. Только вот момент, когда у меня были силы, или желание убегать, уже давно прошел, так что я так и оставил нетронутой вшитую под кожу на бедре печать.

А заточка спряталась в подошве ботинка.

Второго человека я убил за день до своего дня рождения. Подбежавший во дворе заключенный, ударил меня плоской заточкой в спину. Прежде чем он успел удивиться, правая рука на автомате отбила нож в сторону, а левая, соединившись с поворотом тела, с выставленной косточкой среднего пальца, ударила в кадык, ломая хрупкий хрящ надвое.

Во время такой травмы умирают от испуга, что вызывает сердечный приступ. Забавный факт, про который бегло упоминали в справочнике по анатомии, который я нашел тут. А что мне еще вспоминать в карцере?

День рождения я встретил в чутком сне, вспомнив о нем, только оказавшись снова вне стен узенькой комнаты. На этот раз охранники меня еще и избили. Совершенно не впечатлило - отбитые почки перестали болеть на второй день, а ребер мне так и не сломали.

А еще забавно, что меня не парило, кому это так сильно захотелось меня убить.