Нукер Тамерлана

– Возвращайся в лагерь, – хрипло пролаял Хромец и, разворачивая, стегнул коня нагайкой.

Комочек дерна, вылетевший из-под копыта жеребца, ударил Дмитрия по щеке.

– Вперед! – дико, на визге вскрикнул Тамерлан, пуская жеребца галопом.

Мгновение – и Дмитрий остался один. Он усмехнулся, вспомнив прощальный взгляд Пир-Мухаммада. Похоже, этот внучек не успокоится, пока не доставит кучу всевозможнейших неприятностей. Положение ему позволяет. И позволит, если беседа с глазу на глаз не состоится. Ну вот, пожалуй, первая по-настоящему серьезная интрига… Может, ну это все к черту? Тогда надо было молчать, получить награду… Он тряхнул головой, изгоняя лишние мысли, и медленно поднялся на ноги. Оглянулся в поисках лошади.

Оказывается, он вовсе не один-одинешенек. Гвардейцы-сансыз никуда не делись, торчали тут же, как миленькие, и кобыла его была с ними.

Он неспешно направился к лошади. Ноги от долгого стояния на коленях затекли, по ним побежали колющие, щекочущие мурашки. Дмитрий вставил ногу в стремя и забрался в седло. Что-то переменилось: гвардейцы старательно избегали его взгляда. Дмитрий в упор уставился на того, кто держал его бастард.

– Меч, – произнес он требовательно. – Мой меч.

Гвардеец беспомощно оглянулся на вислоусого начальника.

Верхняя губа Дмитрия сама собой поползла вверх. Он ощерился, как волк, и утробно рыкнул:

– Мой меч!

Вислоусый быстро и почти незаметно кивнул. Солдат поспешно отдал бастард.

Не торопясь, Дмитрий вернул меч на привычное место и успокоенно вздохнул. “Это уже давно не игра, не притворство, – вдруг подумал он. – Я на самом деле стал таким”. Он поднял голову и оглядел свой конвой.

– Езжайте другим путем, – сказал он. – Я без вас не потеряюсь.

И они уехали. Не стали артачиться. Просто убрались, как он того пожелал.

* * *

Кобыла трусила шагом. Дмитрий бросил поводья ей на шею. Перед ним расстилался лагерь, занявший удобную лощину на берегу Ганга. Дмитрий смотрел на него с ощущением, что видит впервые.

Где-то под ложечкой образовалась непонятная пустота. Вакуум. Этакая дырка размером в кулак, имеющая некое сходство со всасывающим зевом пылесоса. Только втягивала она в себя не мусор, а мысли и чувства.

Ну вот, знаменательная встреча с Хромцом и произошла. И будет иметь продолжение. Тоже знаменательное. Но Дмитрий не чувствовал ни ликования, ни торжества. Ничего, кроме засевшего под ребрами комка холодной пустоты. Ему и хотелось, и не хотелось от него освободиться. Но дырка вакуума, видимо, обладала собственным мнением о дальнейшей своей судьбе, потому что шевельнулась и выплюнула из себя сгусток едкого жара, ожегшего, как кислота, ударившего в спинной хребет, а затем в голову. “Не может быть!..” Дмитрий схватил поводья и рванул их на себя. Кобыла, которой он чуть не порвал рот, болезненно вскрикнула и присела на задние ноги. “Не может быть!..”

Он соскочил с седла и замер, глядя в перепутанную траву под ногами. Лошадь за его спиной недоуменно косила на хозяина фиолетовым глазом. А он будто врос в землю. Лицо, обожженное солнцем, еще больше покраснело от прилива крови и дергалось в тике. Глаза остановились.

– Так не может быть, – бормотал он бессвязно. – Слишком гладко все. Слишком гладко… Словно по накатанному… Шестое чувство появилось, откуда ни возьмись… За все драки – ни царапины… И добился своего, как Халиль-Султана выволок из воды… А я ведь не помню по книге, чтобы этот мальчишка вообще куда-то должен был свалиться… Як… Як… Пришел и стал учить… Так не может быть…

Кобыла, увлеченно пощипывавшая травку, шарахнулась от крика. Она с удивлением и настороженностью взглянула на хозяина и затрясла гривой, а затем, успокоившись, снова потянулась к траве.

Напряженная спина Дмитрия расслабилась, плечи устало поникли. Двигаясь медленно, как во сне, он сел на землю и подтянул под себя ноги.

– Сплю я или нет? Кто бы мне сказал? – шепотом произнес он, зажмурясь. Стиснул кулак и с силой впечатал его в податливую землю. Боли от удара в руке он даже не почувствовал. Посидев, поднял веки и с горечью рассмеялся: – Ты ничего и не поймешь, – сказал он. – Ни-ког-да…

* * *

Охота закончилась, так и не начавшись. Жеребец, повинуясь поводьям, перешел с галопа на рысь. И вовремя: еще немного, и Тимур просто загнал бы его.

“Вижу переправу войск через великую реку… Вижу муть речной воды… Это твоя последняя ступень, эмир. Запомни”.

Вот и раскрылся смысл туманного пророчества дервиша: диковинный великан, неведомо как пришедший из неведомо какой земли, несет в себе слова Откровения. Не святой, не мудрец, а воин-иноземец, спасший жизнь внуку. Его, Тимура, внуку… Кто бы мог ожидать подобного от судьбы?

Тимур натянул повод и поднял руку.

– У меня пропало желание охотиться, – объявил он. – Возвращаемся.

И не слушая удивленный ропот, эмир развернул гарцующего жеребчика и ударил пятками, послав вперед.

* * *

– Ты просил у меня в награду беседы с глазу на глаз. Ты получил ее. Говори.

– То, что поведаю тебе, хазрат эмир, предназначено лишь тебе одному и никому другому. Теперь я могу раскрыть тебе тайну своего появления. Тайну, предназначенную только тебе.