Нукер Тамерлана

Дмитрий проснулся, лежа навзничь, в одежде, но без сапог, на чем-то мягком, и не сразу смог взять в толк, где находится. Совсем рядом был еще кто-то: слышалось ровное, глубокое дыхание спящего человека. Он медленно приподнялся и сел. Оказывается, он лежал в собственной кибитке. Сапоги валялись в сторонке, а у стены свернулась клубком на войлочном полу Зоррах.

— Зоррах… — позвал он хриплым спросонок голосом. — Откуда ты взялась? — он уже, наверное, дня три не наведывался в обоз.

Девочка тут же проснулась и подняла голову, глянув на него черными, блестящими глазами.

— Ты послал за мной, господин.

— Я? — удивился Дмитрий, стараясь припомнить, когда же это могло случиться.

Припомнить не получилось, хуже того — он вообще ничего не помнил: ни как окончился пир, ни как оказался у себя в кибитке. Скверно: упился до потери памяти, что, в общем-то, с ним случилось впервые.

— Зачем?

Зоррах быстро села, обняла колени руками и скромно потупила глаза.

— Не знаю, господин: когда меня привели, ты спал и не пожелал пробудиться.

— Не… пожелал… пробудиться… — проговорил Дмитрий, растирая заспанную физиономию ладонями. — Не пожелал… И правильно сделал, что не пожелал, — это единственный разумный поступок за прошедшие сутки, — перейдя на русский, бормотал он и, дотянувшись до сапог, стал их натягивать.

На душе было скверно. Зачем он посылал за девчонкой? Решил провести приятную ночь, что ли? Ну да, она только этого и ждет, а он, по всему, теряет последние остатки разума и самообладания. Он уронил сапог и повалился на спину, сотрясаясь в беззвучном хохоте. Какой разум? Какое самообладание? Зоррах встревоженно вскинулась, не понимая причин его смеха. Дмитрий оборвал смех и взглянул на нее. Видимо, его взгляд встревожил девчонку еще больше, она вдруг съежилась и спрятала лицо, уткнувшись лбом в колени.

— Кто привел тебя? — спросил он.

— Джафар, — ответила Зоррах, не поднимая головы. — Пришел воин, спросил у него обо мне и велел нам следовать за собой. Почему ты гневаешься на меня, господин?

— Я? Гневаюсь? — Дмитрий невесело усмехнулся. — Не бойся, Зоррах, я не сержусь на тебя. Я сержусь на себя.

— На себя? — Зоррах чуть приподняла вороную копну волос, на секунду показав округлившиеся от удивления глаза. — За что?

— А вот этого тебе, пигалица, не понять, — пробурчал он, переходя на русский.

Зоррах собиралась спросить еще что-то, но с улицы раздались голоса. Двое, казалось, спорили, а причиной спора был не кто иной, как “эмир Димир”. Дмитрий чертыхнулся, скоренько натянул сапоги и, вскочив, вышел из палатки.

При виде его оба согнулись в поклоне. Один из них был гвардейцем-сансыз, второго Дмитрий знал — не по имени, но в лицо: видел этого невысокого парня среди людей Халиль-Султана. Что-то вроде чиновника по поручениям или писца. Дмитрий молча глядел на них, ожидая, пока кто-нибудь раскроет рот первым. Гвардеец небрежно глянул на чиновника и провозгласил:

— Повелитель призывает тебя к себе, посол. Следуй за мной.

Дмитрий кивнул ему и взглянул на писца. Тот еще раз поклонился со словами:

— Мирза Халиль-Султан шлет тебе приглашение и ждет тебя в своем шатре, эмир Димир.

Мина у сутулого и щуплого писца была озадаченной. Скорее всего, он не рассчитывал наткнуться у палатки Дмитрия на посланца самого эмира. Приглашение-то он передал, да толку что: раз сам Тимур велит явиться, кто же посмеет ослушаться?

— Непременно буду у светлейшего мирзы Хаиль-Султана, — кратко ответил Дмитрий на приглашение. Не дурак же он, этот писец, поймет, что после аудиенции у Тамерлана.

Чиновник еще раз поклонился и скоренько ушел. Дмитрий оглядел себя. Новенький халат обильно покрывали неаппетитные сальные пятна.

— Жди меня здесь, — сказал он гвардейцу и метнулся в палатку, на ходу сдирая с себя пояс с оружием (он так и спал при сабле и кинжале) и одежду.

Другой нарядной одежды, приличествующей “послу дружественной державы”, у него пока не имелось, — ее еще предстояло сшить, — поэтому Дмитрий скинул халат и сорвал с колышка панцирь. Облачился мгновенно, словно в бой идти, только бастард брать не стал, а затянулся поясом с арабской саблей. Нахлобучил на макушку войлочную шапчонку и быстро навертел вокруг нее полосу красной ткани.

— Господин… — тихим голоском произнесла Зоррах.

Тут только Дмитрий вспомнил о девочке.

— Останешься в палатке, — велел он. — Вот, поешь, — он показал на золотые блюда, заваленные остывшей снедью.

Все, чем его угощали на вчерашнем пиру, находилось здесь. Она радостно ему кивнула.

— Я теперь всегда буду с тобой, господин?

— Ффух… — громко выдохнул Дмитрий, на мгновение замирая. Здесь? С ним?

Зоррах, потупясь, ждала ответа.

— Я куплю тебе новых украшений, — сказал он, вспомнив о золоте, которого теперь в избытке: и монеты, и вот эти подаренные блюда. — И кибитку, в которой ты будешь жить. Тебе больше не нужно жить у Джафара.

Она порывалась еще что-то сказать, но он нахмурился, и Зоррах сразу притихла.