Нукер Тамерлана

Вот Як Безумец — совершенно другая ипостась этого прошлого. Но и она мне не нравится. Я до сих пор не пойму, кто он — Як Ювелир, он же Безумец. Мыслитель? Гуманист? Экстрасенс-ясновидец? Или просто ненормальный? По-моему, все вместе. Но для своего времени он органичен, чего не скажешь обо мне. Он — суфий[36]. Мудрец. Но меня от его мудрости порой в дрожь бросает: псих — и все. И этот псих приклеился ко мне, как банный лист. И все же он мне нравится. Чем — не пойму. Но знаю, что, тронь кто-нибудь Яка, я тому скручу живьем башку или вспорю брюхо в лучших традициях жестокого средневековья. А что или кто я для Яка — до сих пор понять не могу”

Но он, скотина, показал мне всю бездну моего одиночества в чужом времени, задав всего один вопрос. В мире ничего не изменилось: в сердцах людских не исчезли алчность и злоба, справедливость — фикция, а правители… Мать их всех, правителей… А технические достижения цивилизации — пароход, самолет, искусственный спутник, Интернет — да на фига они нужны, если в мире ничего не изменилось? Сказка блаженного ума это. Нелепая, неправдоподобная сказка.

Мой удел — жить и молчать, тая в себе правду о будущем. Правда здесь не нужна.

Но уйти я пока не могу. Из-за Зоррах. Я не могу бросить девчонку на произвол судьбы, я перед ней в долгу. Именно она, пигалица, помогла мне не спятить. Бросить ее — подло, а тащить ее вместе с собой, покинув орду, тоже смысла нет. Дезертировать сейчас — самая что ни на есть глупость. Уйти вместе с девочкой, бродить по стране, по которой Хромец только что проехался асфальтовым катком? Пугать и без того перепуганных аборигенов своим необычным видом? Приключения точно начнутся, и они будут далеко не сахар. Одному было бы проще…

Вот хрен, уйти я действительно пока не могу…”

Тряпка высохла и нагрелась. Дмитрий смахнул ее с лица, сел и потряс головой — ну вот, полежал и помечтал. Пора ехать. Или еще немного поваляться? Он перевернулся и лег на живот, сорвал длинный, суставчатый стебелек и сунул в рот, прикусив зубами. Кисловатый травяной вкус растекся по языку.

Все-таки в его размышлениях полно фантазий. Картошка, самостоятельно выпрыгивающая из котла с шурпой, — бред почище машины времени. И где ее найти, эту самую машину времени?

Дмитрий выплюнул изжеванную травинку и сорвал другую. Нет никакой машины времени, не было ее и не будет. Надо думать о предстоящем разговоре с Хромцом. А в принципе зачем ему теперь Тамерлан? Он же, можно сказать, и так добился желаемого. Халиль-Султан еще мальчик. Прямой и простодушный. И не скрывает симпатий.

Дмитрий усмехнулся: базовая его задумка стать для начала любимой обезьяной его величества на опыте оказалась не столь привлекательна — ведь он теперь является обезьяной его высочества и, следовательно, знает, чего можно ждать дальше. Быть в числе избранных солдат личного отряда Халиль-Султана — честь великая. От важности и лопнуть можно. Но это ничто по сравнению с потерей той свободы, которая у него была, пока он был обычным десятником в войске.

В гвардейцах Халиль-Султана он едва начал служить, но царевич непременно желал его присутствия в полной выкладке рядом с собственной персоной. На охоту с собой не брал, но на всякие публичные действа: выслушивание жалобщиков, визиты в гости и прием гостей… Ритуальщики хреновы… Действительно, как обезьяна: торчишь столбом за спиной принца. Свободного времени оставалось немного. Солдат спит, служба идет — относится к совершенно другой ситуации.

Но теперь надо ждать перемен, и не к худшему. Он ведь не просто вытащил принца из воды, он вернул его к жизни на глазах у многих свидетелей. Мальчишку солдаты любят. Он откровенно трепещет перед славой деда и хочет не только походить на него, но и переплюнуть. Быть справедливым и отважным, мудрым и прочая — вот его цель. Честен и прямодушен до одури.

Дмитрий опять усмехнулся, вспомнив, как после сдачи Дели получил от царевича увесистый мешочек с деньгами в присутствии особо приближенных к нему молодых вельмож. Халиль-Султан тогда заявил: “Мы оба знаем правду: слона захватил ты. Но кричать об этом во всеуслышание, опровергая слухи, по-моему, нелепо — пусть каждый думает, как того хочет, но сам я никогда не скажу, что зверя пленил я. Прими же от меня награду за воинскую доблесть и, поверь, я сумею вознаградить тебя и в дальнейшем, если твои доблесть и преданность останутся неизменны”.

Доблесть и преданность, получается, остались и применились. Думается, жизнь свою Халиль-Султан ценит высоко и мешочком не ограничится, вознаграждая спасителя. Так что все пока складывается, как нельзя лучше. Ну его, Тамерлана…

Нет, не “ну”…