Нулевая точка

Мария Моисеевна нервно сглотнула и, сделав вид, что разглядывает роспись на стенах, полезла в сумочку за телефоном. Она точно знала, что когда у её дочери случается подобный припадок, помочь может лишь бригада скорой помощи, плечистые санитары и шприц с транквилизатором. Семейство Картовых в определённых медицинских кругах знали давно и каждые осени и весну привечали, как родных.

— Ну извини, не успел закончить семинарию, — нагло врал священник, плюнув на попытки высвободить свой рукав. — Но годика через два…

— Через два годика меня тут не будет! — визжала Катенька, топая ногами. — Я хочу сейчас! Хочу, хочу, хочу!

— Алло, скорая? — прошептала в трубку Мария Моисеевна. — Это Картова. Выезжайте. Вот адрес…

Назвав своё местоположение работникам Кащенко, мама Катеньки убрала телефон и пошла отцеплять свою дочь от её новой жертвы…

Скорая приехала на удивление быстро. Если бы Мария Моисеевна разделяла увлечение своей дочери фантастикой, то заподозрила бы универсальный, настроенный на них, телепорт.

— В Сибирь уеду, — с совершенно не христианским смирением и всепрощением, шипел молодой и симпатичный священник. — А ещё лучше в геи уйду.

— Простите, — Мария Моисеевна потупила взор и завздыхала. — Полгода спокойной жизни я могу вам гарантировать. Через два дня она уезжает в Милан.

— Всё равно, — мелко брызжа слюной, негодовал священник. — Уйду в пидорасы, так надёжнее будет. А как вернётся из Милана — пойду на добровольную кастрацию, переломаю себе пальцы и отрежу язык.

— Вы говорите страшные вещи, — хмыкнула Мария Моисеевна.

— Так иначе от вашей дочери не избавишься, — кое как успокоившись, развёл руками священник. — Мне заранее жаль её будущего мужа, если таковой появится.

Вот так и сидела Мария Моисеевна на кухне, в компании бутылки коньяку и, перебирая в памяти причуды и выкрутасы дочери, тяжко вздыхала.

Внезапно зазвонил телефон. На дисплее высветился номер мужа. Мария Моисеевна взяла трубку.

— Да, дорогой?

— Катька пропала, — без предисловий и приветствия начал Михаил Юрьевич. — Документы, деньги, вещи, всё на месте.

— Как?! — поразилась Мария Моисеевна, хватаясь за коньяк.

— Так! — передразнил военный атташе. — Полицию и медиков я на уши уже поставил, но будь на чеку. Девка у нас дурная, но ушлая. Она уже несколько раз пересекала границу без документов, мне бы её таланты.

— Мишенька, подожди, в дверь звонят.

Встав, Мария Моисеевна заспешила в коридор. И, открыв дверь, так и застыла на пороге.

— Нашлась! — крикнула она в трубку. — Привели!

— Во! Что я говорил! Давай, Машок, я тебе позже позвоню, расскажешь, — и отключился.

Кроме Катеньки на площадке застыли ещё трое. Соседка, облачённая, как всегда, в камуфляж, берцы и бандану. Именно она всегда и приводила домой Катеньку, стоило ей пропасть. Бандану, на сколько знала Мария Моисеевна, соседка никогда не снимала на людях. Как-то Мария Моисеевна поинтересовалась, почему? Соседка, приложив руки к двум буграм над ушами, сказала, что у неё деформация черепа после горячей точки из одной из стран третьего мира и она считает зазорным пугать людей. Дальнейшие вопросы о том, почему именно она приводит домой Катеньку, отпали сами с собой. Скорее всего тоже военная или наёмник.

Двух остальных Мария Моисеевна видела первый раз в жизни. Русый молодой человек, тонкий и даже женственный и особа с вытянутым лицом вылившая себе на волосы тонну блондекса. Оба были одеты странно для современного времени, но не для Москвы. Столица России привыкла к разного рода фрикам и субкультурам. К тому же Катенька была одета в пышное платье с кучей нижних юбок, без какого либо кринолина. Это Мария Моисеевна определила с точностью.

— Здравствуйте, — сказала соседка, и протолкнула вперёд Катеньку. — Забирайте.

* * *

— За что вы её так ненавидите? — спрашивала Амет, наблюдая за тем, как Упырь пытается отцепить Катеньку от бортика чугунной ванна. Девица дрожала, стучала зубами и отказывалась расцеплять пальцы.

Упырь плюнул на попытки вытащить Катеньку из ванной комнаты и, выйдя обратно в коридор, закрыл дверь на щеколду.

Хозяин Упыря, выпив чаю, отбыл обратно в Академию, оставив свою городскую квартиру на милость и разграбление своему фамильяру и его невольным гостям.

Базилевс окопался в комнате Норда, зарывшись в его книги по травам. Пусть до развесёлого момента в его жизни оставался ещё месяц, но никто не мог сказать, когда его вернут в родной Мир. И вернут ли вообще.

Упырь вздохнул и, склонив голову на бок, предложил ещё чаю. Амет не стала отказываться, но сказала, что вновь будет пить своё.