Нулевое досье

Потом повесил на плечо сумку с ноутбуком, прикрутил итальянский зонтик и вышел, закрыв за собой дверь. Как ее запереть, ему не объяснили. А может, она и вовсе не запиралась.

Он отцепил пингвина от ящика с инструментами и вышел во двор, сжимая леску в поднятом кулаке, как если бы держался за петлю в метро.

– Гулять идешь? – спросил Бенни.

Милгрим и не знал, что он здесь. До какого часа работает Бенни? Или он тоже винтик в плане Гаррета?

– Меня заберут на машине, – ответил Милгрим.

– Удачно прокатиться, – сказал Бенни, словно не замечая пингвина. – Я запру лавочку.

Тут подъехал японский минивэн с занавесками и открытым люком на крыше. Водитель опустил стекло. Японский мини-водитель, на вид лет пятнадцати, в крахмальной белой рубашке.

– Куда мы едем?

– Пока не сказали, но велели поторапливаться.

77 Зеленый экран

Как только Холлис покатила чемодан по коридору к черному ходу, сломанное колесико проснулось и защелкало, словно некий зловеще точный измерительный инструмент. Она ходила попрощаться с хорьком, хотя едва ли могла бы объяснить свои мотивы. Гаррет, у которого были собственные методы борьбы со страхами, наверное, понял бы.

У стеклянной двери стоял пустой инвалидный скутер, рядом ждал Роберт.

– Мои поздравления, мисс Генри, – проговорил он с какой-то особой теплотой, придерживая ей дверь.

По пути к лифту она вновь заметила, что архитектурный каприз на акварелях, очевидно, размножается почкованием, к тому же минуту назад общалась с хорьком, поэтому не стала углубляться в еще одну пограничную область, пытаясь объяснить себе неожиданную фразу Роберта, а просто поблагодарила его, кивнула, вышла на каретное крыльцо, построенное когда-то для настоящих карет, и пошла к высокому фургону «Медленной еды». Большой фургон был свежевыкрашен в цвет баклажана, с надписью и виньетками тусклой бронзой, как будто сама королева – веганка, а концепция «Медленной еды» строится на веганстве и любви к Обри Бердслею.

– Здравствуйте, – сказала симпатичная брюнетка норвежского типа в кепи, как у Фоли. Профессиональный водитель грузовика и одновременно актриса. Холлис это знала, поскольку слышала, как Гаррет ее нанимал через кого-то еще. Тогда она не поняла, о чем речь, но поняла сейчас. – За дверями две переборки, обе застегиваются на молнию, – сказала водитель, указывая на задние двери фургона. – Я открою первую и закрою за вами, а вы откроете вторую и закроете за собой. Это чтобы свет изнутри точно не пробивался. Понятно?

Девушка улыбнулась, и Холлис невольно улыбнулась в ответ. Она знала, что обязанности у той двоякие: не только вести фургон, но и уболтать полицию, если потом возникнут сложности из-за парковки.

Сейчас девушка распахнула задние двери. За ними была плотная, туго натянутая черная ткань, как будто из арсенала фокусника. Девушка залезла по алюминиевой лесенке в три крепкие ступени и расстегнула вертикальную молнию.

– Давайте чемодан.

Холлис подняла ей чемодан.

Девушка просунула его в щель и спустилась. Холлис поднялась по лесенке, пролезла в щель – пластмассовые зубья молнии проскребли по руке, – повернулась и опустила «собачку» молнии почти донизу. Водитель застегнула молнию до конца, и Холлис осталась в полной темноте.

Позади вжикнула другая молния, впустив яркий свет. Холлис обернулась и увидела Гаррета, а за ним Пепа в – у нее даже сомнений не возникло – безобразной футболке.

– Я не думала, что она буквально настолько безобразна, – сказала Холлис, проходя за вторую молнию.

Футболка на Пепе, надетая поверх велосипедок, и впрямь была самая большая и безобразная, какую Холлис случалось видеть: из какого-то дешевого жидкого хлопка цвета калоприемника – обобщенно-теоретического цвета европеоидной кожи. На высоте груди два асимметричных глаза тусклой черной краской, на уровне паха – угрюмый рот. Позже Холлис не могла вспомнить, почему это было настолько безобразно, кроме общего ощущения, что это за пределами панка, за пределами искусства и почему-то оскорбительно. Полосы шли от краев на бока и переходили на короткие свободные рукава. Пеп ухмыльнулся – а может, просто взглянул на нее, – надел через голову лямку темно-зеленой курьерской сумки и сунул в нее пакет, в котором Холлис узнала второй «подарочек» Гаррета.

– Не забудь потом снять сумку, – сказал Гаррет. Он сидел на черном офисном стуле, приклеенном к блестящему баклажановому полу. – Иначе программа не поймет.

Пеп ухмыльнулся – а может, просто улыбнулся в ответ – и прошел мимо Холлис в открытую молнию второй тканевой переборки. На спине футболки повторялся тот же безобразный рисунок. Пеп нагнулся, переставил ее чемодан внутрь и застегнул молнию. Холлис слышала, как расстегнулась и застегнулась другая молния, хлопнули дверцы.