Нулевой день (ЛП)

— Не знаю, — папа вывел на монитор изображение с камер наблюдения. Вот сотрудники спускаются по лестнице. На взлётно-посадочной площадке на борт вертолёта поднимаются инвесторы.

— Никаких следов пожара, — заключил он, — но, пожалуй, нам стоило бы отправиться в комнату безопасности.

— В какую из них?

Таких комнат у нас две: на первом этаже – на случай пожара, или стихийного бедствия, и на этом – на случай нападения врагов.

— Что-то мне подсказывает, что лучше спуститься вниз.

У папы нюх на такие вещи. Он бросил взгляд на книжный шкаф. За ним находится вход в комнату безопасности этого этажа и частный лифт.

— Воспользуемся лифтом.

Я кивнула.

— Давай.

Бах! Что-то врезалось в стеклянную стену. Птица? На стекле отпечаталось месиво из перьев и крови. В окно ударилась ещё одна птица. И ещё. Целая стая.

— Как странно, — сквозь кровавые разводы пробивается яркое сияние, — папа, посмотри!

В ночном небе колеблются невероятной красоты волны света, переливаясь над вершинами гор зелёными и фиолетовыми отблесками.

Папа повернулся к стеклянной стене, и у него перехватило дыхание.

— Невероятно!

Стоя бок о бок, мы вместе наблюдаем за сиянием.

— Так и смотрела бы на это вечно, — пробормотала я.

Вертолёт Drag~ao с инвесторами на борту уже взлетел. Он завис прямо напротив нас, загораживая мне вид на огни – выводя меня из терпения. Пилота они, видимо, тоже заворожили.

Навстречу ему движется ещё один вертолёт. Если пилоты не опомнятся, они могут столкнуться. Вертолёт подлетает ещё ближе. Пилот Drag~ao даже не пытается увернуться. Ближе.

— Папа?

Ближе.

Он не отвечает, всецело завороженный сиянием.

Ближе!

— Папа!

Лопасти винтов сталкиваются. Турбины гудят, вертолёты несутся прямо на нас. В стеклянную стену.

Один повернут к нам носом, другой — хвостом.

— Берегись! — я оттолкнула папу в сторону прямо перед тем, как они влетели в окно...

Под ударами лопастей стекла с оглушительным грохотом разлетелись вдребезги,

усеивая стены осколками. Один пролетел в сантиметре от моего горла.

Папа добежал до двери:

— Зара!

Но мне загораживают путь вращающиеся лопасти. Хвостовую балку одного вертолета разворачивает, и она проносится по всему офису, малым винтом кроша все на своём пути. Бумаги и обломки затягивает в воздушный вихрь, волосы хлещут по лицу и глазам. Я ничего не вижу!

Что-то кольнуло в бок.

— Аа!

Сбитая с ног силой потока я плашмя растянулась на полу. Удар вышиб из лёгких весь воздух. Рядом упал острый деревянный кол.

Он меня не проткнул? Видимо, отскочил, ударившись о пистолет. Я поднимаюсь на четвереньки и отползаю назад, пока не упираюсь в стену.

Вдруг в глазах проясняется, воздух очистился от пыли... я вижу перед собой хвостовой винт! Убежать не успею. Я не успею даже на ноги подняться. Попалась.

Словно в замедленной съёмке хвостовая балка несётся прямо на меня.

— Зара, пригнись, — кричит папа из дверного проёма.

Я припадаю к полу и отворачиваю голову за секунду до того, как винт оказывается над моим лицом. Металлические лопасти со свистом проносятся в миллиметре от уха. Из груди вырывается крик, но его поглощает оглушительный рокот.

И... всё. Я потрясенно наблюдаю, как рядом пролетает хвост вертолета.

— Давай, Зара! Беги!

Папа одной рукой придерживает дверь, а второй зажимает бок. Его рубашка пропитана кровью, всё лицо в кровавых разводах. Ранен?

Я с трудом поднялась на ноги. Легкие тут же наполнились дымом. В нос ударил запах авиатоплива. Искорёженные лопасти продолжают вращаться. Я бросаю взгляд на книжный шкаф; путь к спасению заблокирован корпусом вертолёта.

Внутри попали в ловушку выжившие пассажиры. Они вопят, моля о помощи. И им есть чего бояться – если остатки лопастей застрянут в полу, вертолёт может выбросить в окно. Или утечка топлива может привести к возгоранию.

Опираясь о стену, унизанную осколками, как дикобраз иглами, я добираюсь до папы.

И мы вместе ковыляем в дальний конец кабинета подальше от эпицентра аварии.

— Ты ранена? — спросил он.

— Я в порядке, — а он нет, — а с тобой что?

— Щепки стола, — он окинул меня взглядом, — как тебе удалось не получить ни царапины?

Я покачала головой.

— Понятия не имею.

С глухим стуком винты наконец забуксовали и остановились. Люди внутри вертолёта с воплями колотят в двери. Кабина оказалась у края межэтажного перекрытия? А, может, уже и свесилась с края, если нет, то им крупно повезло.

Начались резкие перепады напряжения; замигали аварийные лампы. Сигнал тревоги перешёл в прерывистый гул.

Через разбитое окно в помещение ворвался порыв ветра, обдав нас с папой жаром. Стеклянный потолок и стены кабинета заскрипели.

И хотя воздух вокруг горячий, по моей спине пробегает холодок.

— Ты слышишь? Что это?

— Сирена?

— Нет. Громче.

Я слышу... рёв?

Небо светлеет на глазах. Под натиском ветра соседние небоскрёбы начинают крениться. Пол под ногами содрогается. Мы с папой переглянулись. Мы находимся на верхнем этаже самого высокого здания в городе... в стеклянном атриуме. Вверху красуется новейшей модели вертолёт, гордо выставленный на обозрение.