Нулевой день

Он оглянулся через одно плечо, потом через другое и, наморщив лоб, ткнул большим пальцем себе в грудь.

Я кивнула и одними губами произнесла: «Да, ты».

Он даже рот открыл.

Я поманила пальцем, и он тотчас же двинулся в мою сторону, но грузный священник схватил его под локоть и затащил внутрь. Башня обернулся и вытянул шею, не выпуская меня из поля зрения.

Как будто я тебя куда-нибудь отпущу, малыш.

Услышав пение, я вошла в церковь. И, несмотря на откровенный наряд, неторопливо зашагала между рядами к самой передней скамье. Все взгляды прикованы ко мне, и взгляд Башни в том числе.

Я села и сняла рюкзак. Окружающие его парни тоже заметили мой интерес и начали толкать его локтями.

Стоя на сцене на фоне витражного стёкла, он кажется таким… добродетельным.

Когда мы вместе выведем из игры Смерть, я использую свой талант против Башни. Когда такой паймальчик станет убийцей, у него не будет шансов устоять под тяжестью Бремени Грехов.

Я достала из рюкзака блокнот и вывела слова шрифтом настолько тёмным и жирным, насколько это возможно. Поймав его взгляд, я подняла блокнот и перевернула страницу.

«Ты.

Я.

Кофейня через дорогу.

4 сегодня.»

Покраснев до оттенка, которым воротник его мантии не мог похвастаться даже в лучшие времена, он кивнул.

***

Без двадцати пяти четыре он вошёл в кофейню.

Я была здесь уже в три.

Окинув зал взглядом, он заметил меня за дальним столиком. Снова залился румянцем и отвёл глаза, внезапно заинтересовавшись стойкой с кофейными чашками.

На нём поношенная рубашка и джинсы. Готова поспорить, что сегодня он впервые в жизни мучился с выбором одежды.

Я жду, но он слишком стесняется, чтобы подойти первым. Интересно, он когда-нибудь целовал девушку?

— Эй, мальчик из хора.

Он медленно повернулся и направился к моему столику. Оказавшись рядом, туго сглотнул.

Я выдвинула для него стул.

— Как тебя зовут?

Он сел.

— Я П-патрик Джоуль, — ответил с сильным акцентом.

— А я Каланте. Ты откуда?

— Из Ирландии.

— Сколько тебе лет?

— Пятнадцать, — сказал он и, опустив взгляд в глубокий вырез моей майки, добавил, — а тебе, наверное, восемнадцать или девятнадцать.

— Мои буфера снова бросились тебе в глаза? — дразняще спросила я.

Он резко поднял голову, ни жив ни мёртв. Если бы чувство стыда убивало…

Я ухмыльнулась.

— А глаза у тебя красивые, — так оно и есть, — и мне, между прочим, шестнадцать.

Румянец немного сошёл. Он склонил голову и, прочистив горло, спросил:

— А ты откуда?

— Я родилась в Индии, но проживала в многих местах. Вот уже два года, как учусь здесь.

Когда мне стукнуло тринадцать, сестра заставила подать заявку на участие в программе обмена в десяток разных стран, но мест нигде не было.

Чудесным образом место освободилось здесь. Поэтому мы решили, что игра будет проходить в этой стране. И попали в точку. Игроки уже начинают собираться.

— А ты для чего приехал, Башня?

Он нахмурился:

— Как ты сказала?

— Разве ты не знаешь об игре?

Я вглядываюсь в его лицо.

— Игре? — он растерялся ещё больше, и на мой удивлённый взгляд ответил. — Я ничего не знаю ни о какой игре.

Сосредоточившись на человеке, я могу почувствовать его/её грехи; и мальчик явно не врёт.

— Да шучу я, шучу. Ну а если серьёзно, что ты делаешь в Штатах?

— Я приехал на две недели на конкурс вокальных коллективов.

Я наклонилась поближе и прошептала:

— У тебя сексуальный голос.

Но этот голос дрожит, когда он спрашивает:

— М-можно угостить тебя чашечкой кофе?

Глядя в его искренние глаза, я чувствую что-то вроде сожаления, что придётся его убить. А ведь я Карта Умеренность. Бремя Грехов никогда меня не гнетёт.

— Только если ты пообещаешь пригласить меня на свидание.

***

Семь дней назад

— Ну как тебе, мальчик из хора? — спрашиваю я, стоя на обзорной площадке восемьдесят шестого этажа Эмпайр-стейт-билдинг. Кругом сияют огни. Надвигается гроза — как и предсказал прогноз; всё идёт по плану. Если не считать несколько фотографирующихся парочек, мы здесь практически наедине.

— Круто, да?

Последнюю неделю мы встречались так часто, как только могли: до и после репетиций хора и даже ночью, если ему удавалось сбежать из общежития. Я водила его по своим любимым местам и безуспешно пыталась затащить в постель. А он даже поцеловать меня ни разу не попытался!

— И во сколько тебе это обошлось? — серьёзно спросил Джоуль. При виде городского пейзажа с такой высоты в нём определённо вспыхнула искорка интереса (возможно, не только в переносном смысле), но он не перестаёт хмуриться с тех пор, как я вытянула входные билеты.

— Какое это имеет значение? — фыркнула я.

Он всегда настаивает на том, чтобы оплатить счёт, хотя не всегда может себе это позволить. Судя по тому, как к обеду урчит его живот, деньги на завтрак он тратит на нас.

И это в какой-то степени… романтично.

— Для меня имеет, Калли, — так он меня называет; видимо, в Ирландии всем в обязательном порядке дают уменьшительные имена.

— Сейчас не восемнадцатый век. Девушки тоже иногда приглашают куда-нибудь парней.