Нулевой километр

Дуня прополоскала рот и, сплюнув пену в раковину, уставилась на себя в отражении зеркала. Залипла на миг, вглядываясь в бледное, как поганка, лицо, и чуть отошла, чтобы подвергнуть такому же пристальному осмотру все остальное. Дуня была уверена, что с её субтильной фигурой что ни надень – ничего хорошего не получится. На ее фоне выигрывала даже директриса. Дуня сразу отметила пышность её форм. Как и любой другой человек, заострив внимание на том, чего у самой отродясь не было – тонкой талии, крутых пышных бедрах и впечатляющих размерах груди. Чему Дуня не завидовала – так это ее росту. Ольге Петровне с ним тоже не повезло. Чтобы как-то компенсировать свою низкорослость, ей приходилось ходить на огромных каблучищах. Один раз Дуня тоже решила прибегнуть к этому трюку, но вывихнула ногу в щиколотке, даже не отойдя от дома.

– Евдокия! Если ты не поторопишься – будешь добираться сама, – пригрозил отец из-за двери. Дуня встряхнулась и помчалась одеваться. Пусть до школы было недалеко, дорога до нее, как, впрочем, и все дороги этого города, была кошмарной и заняла намного больше времени, чем отец рассчитывал. Чтобы успеть к началу праздника, они даже не стали заезжать за цветами. Собственно, Дуне и в голову бы не пришло за ними заезжать, там, где она училась раньше, никаких цветов учителям не дарили. И только совсем недавно Дуня узнала, что здесь принято по-другому. Узнала и решила последовать заведенным традициям.

– Так, смотри. Вон, кажется, твой класс. – Ага! Отцу хорошо говорить. Он, вон, какой высокий. Дуня же ни черта не могла разглядеть, кроме чужих спин и затылков. – Пойдем, провожу!

– Пап, я что, маленькая? – возмутилась Дуня.

– Ну, смотри. Как знаешь. Тогда тебе прямо и налево. Твой класс возле тех пальм.

Дуня кивнула. Вцепилась пальцами в лямки рюкзака и, взмахнув отцу на прощанье рукой, стала пробираться в указанном направлении.

– Дуня! Дунь…

– Мариам! Привет.

Их секундная остановка вызвала небольшую пробку в проходе. Кто-то нетерпеливый тут же толкнул Мариам в спину:

– Подвинься! Загородила своей жирной задницей всю дорогу!

Мариам сникла. Опустила плечи, и хоть она очень старательно делала вид, что ничего не произошло, было заметно, что не только произошло, но и порядком задело.

– Вот козел!

– Да не бери в голову. Я привыкла. Вон, кажется, наши! Ты же в одиннадцатом «А»?

– Угу. И ты? – Дуня взволнованно облизала губы и напряженно уставилась в указанном направлении в попытке разглядеть Семена в толпе.

– И я. Видишь, женщина в синем костюме? Ну, такая кудрявая блондинка в очках…

– Вижу!

– Это – Лавруша. Наша классная.

– А почему Лавруша?

– Ну, от Валентины Лаврентьевны.

– А-а-а. Что-то вроде прозвища?

– Ага. Тут они есть практически у каждого.

К своим Дуня с Мариам прорвались, когда линейка уже началась. Стали среди мальчишек в заднем ряду, потеснив галерку.

– Новенькая? – поинтересовался невысокий коренастый парень в голубой рубашке с коротким рукавом.

– Ага.

– Очень приятно. Я – Бык. Или Рома. Это Тамерлан. Там, познакомься с… Как тебя зовут, кстати?

– Быков! Т-ш-ш! – шикнула на парня классуха. Тот примирительно поднял вверх ладони, мол, а я что? Я – ничего. В ответ Лавруша сделала страшные глаза, скользнула взглядом дальше и остановилась на Дуне. «Новенькая?» – спросила беззвучно. Дуня кивнула. Лаврушка смягчилась, улыбнулась гораздо теплей, подняла вверх большой палец и тут же отвернулась к импровизированной сцене, на которую под аплодисменты вышел директор.

– Я – Евдокия! – шепнула Дуня на ухо Быку, – Евдокия Степанова.

– Приятно познакомиться.

– Мне тоже, – подал голос Тамерлан.

Дуня скосила взгляд на мальчишку. Маленький, дистрофично худой, с непропорционально большой головой и слишком длинными по отношению к телу руками, он был таким смешным! Интересно, кому пришло в голову назвать его Тамерланом? Это имя не только ему не шло, но еще как будто сильнее подсвечивало все его недостатки.

– Привет, Тамерлан.

– Вообще-то я Иннокентий, – сухо заметил тот, но тут же изменил тон, когда заметил кое-кого в толпе, – а вот и наша королева! – хмыкнул издевательски.

О ком идет речь, можно было не сомневаться. Вета протиснулась к ним в круг с шикарной корзиной цветов наперевес.

– Салют. О господи, – она сосредоточилась на Мариам. – Какого черта с тобой произошло?

– Раздражение, – занервничала та.

– А я думал, тебя пчелы покусали, – хмыкнул еще один незнакомый парень, которого Дуня не заметила сразу, а теперь, вот, как-то сразу возненавидела. Мариам опустила голову еще ниже.

– Ну, ты, Сиваков, и козлина! – фыркнула Вета.

– Вчера ты говорила иначе.

– Заткнись! – выпалила она в ответ и отчего-то зашлась густым румянцем. Дуня не успела узнать Вету поближе, да и, если честно, не горела желанием, но почему-то она была уверена, что ее румянец вызван скорее досадой, чем чувством стыда.

– Ну-ну, малышка, не кипятись. Я обожаю твой страстный темперамент, но сейчас…

– Сиваков! – грозным шепотом одернула парня Лавруша, – Заканчивай базар-вокзал!