Нулевой километр

Да и кот, что трется о мою штанину, на иллюзию не похож: прохожусь ладонью по его шерсти, а он жалостливо затягивает свою кошачью песню, тут же сворачиваясь клубком у моих ботинок. Господи, я даже обувь не снял.

-Почему ты мне про маму не рассказал? - Юля медленно приближается, переступая через перевернутую мебель, и опускается рядом, складывая руки на коленях. Чувствую, что сама с собой борется, мечтая ко мне прикоснуться, но задачу не упрощаю: сгребаю в кучу своё шмотье и одним клубком забрасываю в дорожную сумку. Я этой ласки боюсь. Она ведь все перевесит, все печати сорвет и размашистой подписью выведет на надгробии мамино имя.

-Зачем? Ты врач? - оттого и отвечаю сухо, заставляя её вздрогнуть от неожиданной холодности. А, может, так лучше? К чему ей мои проблемы? Одно разочарование: уйти от успешного банкира к мужчине, которого и мужчиной-то назвать сложно, вот вам и провал века. Ни решения принять не могу, ни другого выхода из ситуации найти. Только и знаю, что буклет в ладони мять да никотином травиться.

-Нет, - а она все равно сидит, глупая. Вместо того чтобы бежать подальше, зябко ежится, но взгляда от меня не отводит, всем видом своим говоря, что разговор состоится. - Просто… Мне казалось, мы решили съехаться. А вместе, это не только совместная кровать, Бирюков. Это значит плечом плечу во всем, разве нет? Ты ведь обещал...

-Получается, обманул. Мне сейчас не до этого, Юль, - она руку мне на плечо кладет, а я сбрасываю с себя её пальцы. Вопреки собственному желанию чувствовать их на себе всегда. - Так что если пришла отношения выяснять, время совсем неподходящие. У меня через два часа поезд.

-Поезд?

Она только сейчас замечает опустевшие полки, вещи, что так и торчат из незастегнутого чемодана и паспорт с выглядывающим из-под обложки корешком билета. Смотрит и в удивлении округляет глаза.

- Ты бы так и уехал? Не попрощавшись?

Да. Потому что слова прощания из себя ни за что не выдавлю. Оно ведь бессмысленно, верно? Самый трусливый побег тысячелетия, избежать которого мне не позволяет совесть.

-А я? - голос дрожит, а Мурзик, запрыгнувший к ней на колени, остается ей незамеченным. Сверлит меня глазами и вцепляется пальцами в рукав моей кофты. - Я что тебе не нужна?

Выворачивает меня наизнанку этим вопросом и, кажется, порывается встать. И так будет лучше - со мной ничего хорошего Юлю не ждет.

-Не уйду, понял? - только она так не считает. Хватает меня за подбородок и силой заставляет на себя посмотреть. - Буду сидеть здесь, пока до тебя не дойдёт, что так нельзя. Нельзя сначала наобещать с три короба, а потом, прикрываясь проблемами, отправить меня восвояси. Потому что в таком случае ты просто болван, Бирюков!

Боже, да что в ней такого? Почему прогнать не могу и сам уйти не пытаюсь?

Может быть это? То, как она улыбается, вместо того, чтобы закатить истерику, как ладошкой касается моего плеча и уже сменяет её невинным поцелуем сквозь плотную ткань олимпийки? Как смотрит с нежностью, которой во взгляде её сейчас не должно быть места?

Ловлю эти жалкие крохи, что дарованы мне судьбой, и думать могу лишь о том, с каким удовольствием всадил бы Руслану пулю промеж глаз. За то, что он с нами сделал...

-Болван?

-Самый настоящий. От такой женщины только дурак откажется, - тянется к своей сумочке и достает из нее пухлый конверт. - Выход всегда есть, Максим, и вдвоём его найти куда проще.

Кладет его мне на колени и закусывает губу, взглядом прося, чтобы я заглянул внутрь… Деньги?

-Откуда?

-Копилку разбила. И машину продала, так что водитель мне больше не нужен. Увольняю я тебя, Бирюков, - Щербакова отшучивается, но замечая, что от ее признания я лишь мрачнею, смущенно отводит в сторону свои поблескивающие от переизбытка эмоций глаза.

-Я не знаю, сколько на лечение твоей маме понадобится, но если не хватит, мы обязательно что-нибудь придумаем. Вместе. Украшения мои продадим или шубы эти чертовы. Ведь какой смысл их хранить, если тебя рядом не будет? - краснеет и принимается теребить тонкую цепочку на шее, а я растерянно тормошу свои волосы. Наверное, раз сто запускаю в них пятерню, продолжая сверлить рыжие купюры тяжёлым взглядом.

Уверен, это все её сбережения. Все, что она копила, деля постель с чужим мужем. Наверняка строила планы, мысленно потратив все до копейки на собственную жилплощадь или путешествия по миру, а в итоге отдаёт мне… Тридцатилетнему неудачнику, ведь она именно им меня и считала ещё месяц назад.

-Не надо. Выкручусь...

-Возьми их, ладно? - накрывает мою руку своей и уже подбирается ближе. Так, что в глазах плывет от цветочного дурмана и тех разрядов тока, что насылают на меня её губы. Горячие, торопливо осыпающие поцелуями мои заросшие щетиной щеки, шею и вновь исследуют линию скул…

-И без меня не уезжай, потому что я теперь одна не смогу, Максим. Куда угодно согласна, лишь бы вместе.

С собой взять? Она не в себе, верно? Не понимает, что делает и что может остаться ни с чем?